Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Девушка наблюдала за тем, как слуга наклоняет кофейник над крохотной фарфоровой чашечкой. Рука мужчины вздрогнула, и пара темных капель упала на белоснежную салфетку возле ее тарелки. Граф выразительно покашлял.

– Принеси синьорине другую салфетку, – обратился он к слуге по-итальянски. – Немедленно.

– Да, ваша светлость, – испуганно кивнул побледневший Фабио.

– И скажи главному повару, что жалование за этот месяц ты не получишь.

– Ваша светлость, я…

– … но если ты хочешь лишиться не жалования, а руки, дай знать – и я исполню твое желание в ближайшие несколько минут.

Китти затравленно наблюдала за тем, как слуга кладет возле ее тарелки свежую салфетку и скрывается в дверях столовой.

– Он пялился на ваше платье, мадемуазель, – пояснил хозяин замка. – Точнее, на грудь, которую оно почти не прикрывает. Вы всегда одеваетесь как первая леди из публичного дома?

Фраза «это платье выбрала для меня служанка» была готова сорваться с губ мисс Свонсон, но она совладала с собой, вспомнив потухший взгляд Фабио.

– Если мой внешний вид оскорбил вас, ваша светлость, прошу прощения. Я редко бываю в высшем свете и не в курсе тонкостей этикета.

– Я выделил вам личную служанку для того, чтобы она исправила это недоразумение.

– Она предложила мне платье… но я решила надеть другое.

Граф сделал глоток кофе и прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.

– Пустое, – легкомысленно отмахнулся он от слов собеседницы. – И я могу понять Фабио, грудь у вас и вправду ничего, мадемуазель. Пожалуйста, угощайтесь. Попробуйте эклеры и миндальные пирожные.

В животе у Китти урчало при виде сладостей, которыми был уставлен стол, но она не могла заставить себя протянуть руку и взять что-либо из предложенных хозяином замка угощений. Она смотрела на воздушное безе, на песочное печенье и на белоснежные круги посыпанного зеленью сыра и вспоминала несчастную героиню романа «Рождение Юноны».

– Вы не голодны? – поинтересовался граф, заметив ее нерешительность. – Или блюда с моего стола не кажутся вам достаточно аппетитными? Возможно, вы предпочитаете что-нибудь более простое? К примеру, яичницу или омлет?

– Я предпочитаю ответы на вопросы, ваша светлость. А у меня их скопилось предостаточно.

Сделав очередной глоток кофе, хозяин замка прожевал кусочек миндального пирожного – и только после этого заговорил вновь.

– Вопросы? Какие?

– Кто вы? Где я? Что я здесь делаю? Как я сюда попала? Чего вы от меня хотите?

– Вы любопытны, мадемуазель Свонсон, но весьма и весьма невежливы. Сегодня утром я подумывал о том, чтобы привести вас на вечерний прием в качестве спутницы, но это будет плохим решением. Вы сведете гостей с ума своими отвратительными манерами.

Китти гордо вскинула подбородок и сверкнула глазами.

– Я журналист, – сказала она. – Задавать вопросы – моя работа. И, если уж мы заговорили о вежливости, то вы себя ей точно не обременяете. Вежливые люди женщин не крадут.

Граф аккуратно промокнул губы салфеткой.

– Я не человек, как вы, полагаю, заметили, мадемуазель. И я вас не крал. Разве на ваших запястьях наручники? Вы сидели взаперти? Я морю вас голодом? Думаю, ответ на все эти вопросы – «нет». А если так, с чего вы решили, что вас кто-то украл?

– Вы привели меня сюда против моей воли.

– Когда Адам нашел вас, вы были в глубоком обмороке. В больницу он вас повезти не мог, ибо не так давно оттуда сбежал. Но и бросить даму в беде он тоже не мог. Впрочем, от справедливого возмездия это его не спасло… но не будем об этом, тем более, за столом.

Взяв свою чашку, Китти начала пристально разглядывать узор из золотых линий.

– Адам, – повторила она. – Тот мужчина, который выпил отравленного вина в лав-отеле «Фиолетовое солнце» вместе с несчастной женщиной?

– Да, мадемуазель. Адам, мой верный слуга и помощник, которому я поручал десятки сложных дел. Я дал ему деньги, помог сделать карьеру. И чем он отплатил мне в итоге? Глупостью, на которую его толкнуло малодушие. Решил, что уж если ему предстоит лишить кого-то жизни, то он заодно убьет и себя. Но я не жесток, мадемуазель Свонсон. Я дал Адаму второй шанс. А он привез вас сюда и сказал, что с него хватит. Что больше он не намерен мне помогать. Даже в том случае, если я одарю его несколькими миллионами долларов. Пришлось отпустить беднягу.

Девушка попробовала кофе, оказавшийся восхитительным: горячий, крепкий, ароматный. Именно такой варят в лучших кофейнях Италии.

– Гуманное возмездие, – заметила она.

– Верно, мадемуазель. Я ведь сказал, что не жесток. Кроме того, я люблю исполнять чужие желания. У каждого есть желания. К примеру, вы мечтаете о том, чтобы прославиться.

– И пока что неплохо справляюсь с реализацией этой мечты.

– Я знаю, что вы долго добивались права на интервью с Альбертой Пэйдж. Это правда – или мои источники мне солгали?

Китти, успевшая взять с прозрачного блюда круассан, торопливо прожевала его и кивнула.

– Да, это правда. Я звонила ей домой раз десять, если не больше, говорила с редакторами «Сандерс Пресс», с литературным агентом, которым она обзавелась после выхода романа. Говорила с целым светом.

– И что, понравилось вам беседовать с этой маленькой лгуньей?

Девушка подняла глаза на графа. Он сидел, сцепив пальцы, и с легкой улыбкой смотрел ей в лицо.

– Почему вы называете ее лгуньей?

– Все очень просто, мадемуазель. Во-первых, написанный ей роман не идет ни в какое сравнение с предыдущими книгами. Они не так уж плохи, но на фоне «Рождения Юноны» отвратительны. Во-вторых, незнакомец, подавший ей идею книги, не рассказывал историю в подробностях.

– Откуда вы знаете? – спросила Китти, прекрасно понимая, какой услышит ответ.

Хозяин замка откинулся на спинку стула. Его улыбка стала шире, превратившись в самодовольную.

– Все очень просто, мадемуазель, – повторил он. – Этим незнакомцем был ваш покорный слуга. А история эта была моей. Хотя почему «была»? Она до сих пор моя. И она все еще не дописана.

– Знаете, сколько сумасшедших говорят то же самое, граф?

– Знаю. Но, в отличие от них, я не намерен убеждать вас в том, что являюсь тем самым чудовищем из романа «Рождение Юноны». Хотя мог бы, и беседа была бы прелюбопытной. Я здесь не