Морфир Бьёрн - Тома Лавашри

нашли местечко потемнее на левом берегу озера, где почти не было серебряного мха. Шептались вдвоем, не сводя глаз друг с друга, счастливые, что можем переносить испытание голодом вместе.

В один прекрасный день – или ночь, как тут отличишь? – перед нами возникла возбужденная Лала.

– Дра-ко-ны! – четко произнесла она, указывая на неровную гору камней.

Мы пошли за ней. Она привела нас к скале, покрытой толстенным слоем серебряного мха. В его свете мы увидели несколько мелких голубых вытянутых штуковин, которые шевелились, когда Лала протягивала к ним руку.

Это были ящерицы, покрытые торчащими колючками. Они напоминали крошечных дракончиков. Их кожа так удачно имитировала и цвет, и структуру камня, что до сих пор мы их не замечали.

Я позвал Ари, который знал всё.

– О, ползуны! – воскликнул он. – Их еще называют мелкодраконы или гекконы.

Их еще называют мелкодраконы

Тут морщинистое лицо рыбака озарила улыбка:

– Их едят, – объявил он.

Позже Дизир объяснил нам, что великанские тролли обожали дракончиков: они добавляли их в качестве приправы к кушанью под названием «далг» – рагу из козлятины с лишайником.

Мы без труда наловили сотни две ящериц. Долго терли камни друг об друга, и нам удалось поджечь лоскутья одежды и развести костер, чтобы приготовить нашу крохотную дичь. Сперва мы отрезали головы и хвосты, а потом махнули на это рукой. «Аппетит приходит во время еды», – гласит пословица, и мы устроили настоящий пир из ящериц на берегу черного озерца.

Мы жадно глотали их, не успевая прожевать, как бродяги. Только отец сохранял спокойствие. Он съел всего десяток и на этом закончил трапезу.

– Ты уже не ешь? – удивилась мама.

– Я больше не голоден, – объявил он.

Его ответ нас встревожил. Я вспомнил пословицу: «Викингу не хочется жить с момента, когда он теряет свой меч». С тех пор как отец лишился Востра, он изменился. Он напоминал лишь призрак себя прежнего, как и Гуннар. Ох! Эта парочка друг друга стоила!

Когда пир закончился, Сигрид встала в отличном настроении.

– Пошли поплаваем, – предложила она.

Она разделась, я тоже – и уже через секунду мы были в воде.

Мы не купались уже несколько месяцев и не мылись несколько недель. В теплой воде озерца, с наполненными желудками, мы чувствовали себя так, будто заново родились.

– Ты моя любовь! – крикнул я Сигрид.

– И ты моя! – ответила она.

Мама, Инге и Лала присоединились к нам, а следом за ними – и Гуннар, который отправился в одиночестве плавать у своего любимого правого берега. Другие же ограничились мытьем, не особо заходя в воду.

Надолго ли нам хватит этих ящериц – как их там, гекконы-мелкодраконы? Сколько времени они смогут утолять наш голод? Мы уже съели две сотни. Найдется ли их еще хотя бы столько же по всей пещере? Я бы не поручился. Никакой определенности, тоска… Но удача наконец-то решила нам улыбнуться.

Ари болтал ногами в воде, подцепляя большими пальцами гальку. А я вместе с остальными подсыхал на берегу и видел, как он сделал свое открытие. Да, я очень хорошо помню, как он не спеша нагнулся, чтобы поднять камень, точнее то, что казалось камнем… Рыбак рассмотрел свою находку, а потом принес ее Дизиру, невдалеке от которого я лежал.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он.

В его трясущейся руке я разглядел нечто, напоминающее каменный крючок.

– Эдо? Эдо рабода дроллей, – подтвердил Дизир, не осознавая важности того, что ему показали.

– Эй, Ари! – позвал я. – Ты что-то нашел?

В этот момент все посмотрели на старого рыбака. А он изучал озерцо, как-то странно приглядываясь к воде.

– Что я нашел, господин морфир? Тролльский рыболовный ключок, вот что я нашел.

Ари резко обернулся к нам.

– В этом озере была рыба, – объявил он. – И если мое мнение вам интересно, то я думаю, она и сейчас тут есть!

14

Я все же морфир!

Мы повсюду искали еще крючки великанских троллей, потому что у нашего острие совсем затупилось. Лала нашла восемь штук, я – еще пять, а остальные вместе – двадцать три. Из этих тридцати шести крючков только у трех оказалось целое острие. Два из них были вырезаны не из камня, а из кости. Из человеческой кости, если верить Ари.

Лески мы сделали из подручных средств. Я думал, в ход опять пойдет наша одежда, но она не пригодилась. Леску для удочек мы нашли… у себя на голове!

– Нет ничего крепче волос! – радостно объявил Ари.

Надо сказать, что наш старый друг был лысым, поэтому сам он не пожертвовал для этого предприятия ни одним волоском. Дизир – тоже. У полутроллей обычно на голове не больше трех с половиной волос, а Дизир не мог похвастаться и таким количеством.

А вот остальным пришлось поучаствовать. Мама подала пример, отрезав пучок своих прекрасных волос длиной почти в полтора метра. Потом кинжал Гуннара передавали из рук в руки и каждый вносил свою лепту по мере возможностей. От меня толку было мало: я всегда ходил с коротко стриженными волосами.

А вот Сигрид, наоборот, пожертвовала многим, на лице у нее читалось беспокойство, но выглядела она ужасно мило.

– Ты меня еще любишь? – тревожно спросила она.

– Нет, – ответил я.

Но по моим глазам она, конечно, сразу догадалась, что это неправда.

Наши волосы легли перед Ари внушительной кучкой, и он принялся за работу. В результате его усилий, потребовавших терпения и аккуратности, получились три удивительно прочные веревки, на конце которых он закрепил крючки. В качестве наживки взяли ящериц. Собственно, других вариантов не было: в пещере не водилось ни червяков, ни личинок.

Ари показал, как их лучше насаживать.

– Втыкайте крючок сюда, в основание хвоста. Вот так. Дальше насаживайте ящерку во всю длину… Дааа. А выйти крючок должен в районе головы, вот здесь.

– Беднязки-геккончики! – расстроился Дизир. – Эдо зе узасно, до, что бриходидся делать!

Эта неприятная и жестокая процедура никого особо не порадовала (спрашивается, почему бы просто не проткнуть геккона посередине, и все?).

Но у Ари были веские причины настаивать.

– Рыба тоже не дурочка! Если она сможет откусить три четверти вашей наживки и не тронуть крючок, она так и сделает! Поверьте старому рыбаку! И вы что-то поймаете, только если как следует насадите свою ящерицу. Так, чтобы ничего не свисало!

Вторую веревку с крючком взял Гуннар, а я – третью. Каждый из нас раскрошил по две ящерицы, прежде чем нам удалось насадить хоть одну как следует.

Перед тем как мы забросили их в озерцо, старик Ари дал еще один совет:

– Судя по размеру некоторых крючков, рыбы здесь во времена великанских троллей были немаленькие. Так что делайте как я: привяжите веревку к запястью… а то как бы киты не уплыли!

И он весело забросил свою веревку – округлым ловким движением. Крючок и ящерица на мгновение словно зависли в воздухе, а потом нырнули в воду довольно далеко, между двумя каменистыми островками. Не могу сказать почему, но у меня было впечатление, что Ари попал в самое лучшее место.

Гуннар пошел на правый берег, я – на левый, теперь и нам пришло время забросить наживку. Началось ожидание. Другие следили за нами в полном безмолвии, боясь спугнуть рыбу.

Так прошло два часа. Потом – три. Никакого результата. Время от времени Сигрид, сидевшая у меня за спиной, спрашивала:

– Чувствуешь что-нибудь?

Я мотал головой:

– Нет, совсем ничего!

Я вытащил свою наживку второй раз как минимум. Наживка была еще целехонька, только выглядела так себе. Я решил ее заменить. Гуннар уже поменял свою три раза, я – один, а рыбак Ари – ни одного.

Я тихо попросил Сигрид принести мне нового геккона.