Морфир Бьёрн - Тома Лавашри

– Знаю! – отрезал я, бросая в воду гальку.

– Рыбу распугаешь, – заметил Ари.

И я быстро ушел, чтобы подумать.

Мы не могли ждать год за годом, ничего не делая. Так мы все сойдем с ума. А вдруг вьюга и правда уже ушла из нашей долины? А мы сидим тут в норе, как звери, и боимся опасности, которой уже и след простыл.

Нужно любой ценой узнать правду! А как ее узнать, если не высунуть нос наружу?

Меряя шагами наш берег из конца в конец, я прошел неподалеку от пастуха Друнна, который играл в камушки.

– Бьёрн злой, – бросил он через плечо.

Впав в детство, Друнн полностью позабыл всю свою прежнюю жизнь. Он даже не помнил, что до того, как выпал снег, он был пастухом. Но у него остались смутные воспоминания о том, что я когда-то наказал его, поэтому он называл меня злым, показывал язык или бросался камушками, едва завидев. Обычно меня это забавляло, но сегодня у меня было скверное настроение. Я устремился к нему, строя страшные рожи и рыча, как разбушевавшийся дракон, и бедный Друнн в ужасе бросился наутек.

– Бьёрн! – возмутилась мама.

– Он меня бесит! – крикнул я.

Я утратил свое обычное спокойствие, и все уставились на меня.

– Поднимусь вверх по коридору и попытаюсь узнать, что там делается, – объявил я.

– Я пойду с тобой, – добавила Сигрид.

– Я тоже, – откликнулся Гуннар.

Я думал, что мой отец или мать будут против, но они промолчали. Мы отправились в путь немедля, взяв с собой немного еды и сталактиты, покрытые серебряным мхом, – вместо факелов.

Наше ощущение, долог путь или короток, зависит от того, знаем мы, куда идем, или нет, – это давно известно. И если спуск под землю показался мне бесконечным, подъем получился довольно быстрым.

Мы уже прошли зал великанских троллей, заваленный коридор… скоро будет конец пути.

– А как мы узнаем, есть ли там еще снег или нет? – спросил Гуннар.

– Пробьем потолок и выйдем, – ответил я, размахивая Кусандрой.

– Но это рискованно.

– Другого выхода нет, – вмешалась Сигрид. – Лично я не боюсь.

– Так и я тоже, – парировал задетый за живое Гуннар.

Но пробивать потолок не пришлось. Еще до того, как мы поднялись по коридору на самый верх – а были мы уже всего футах в тридцати под землей, – до нас стал доноситься шум. Рычание, пронзительные крики и смех, какофония ледяного хохота. Осторожно продвигаясь вперед, мы услышали еще и глухой топот:

– Бубух! Бубух! – и музыку.

– Там наверху праздник, – удивленно протянула Сигрид сдавленным голосом.

– Вьюга празднует победу, – сказал я.

– «Пришел конец людям и зверям», – повторил Гуннар пророчество отца.

Находиться тут дальше не имело смысла. Мы развернулись и сперва на цыпочках, а дальше уже бегом помчались вниз под уклон. По-настоящему напуганные, мы долго неслись, не останавливаясь, сталкиваясь и налетая на стены… Добежав до спальни троллей, мы сделали передышку.

Такое спокойное место было сейчас очень кстати. Каждый выбрал себе нишу и устроился там, переводя дыхание.

Каждый выбрал себе нишу

– Какая прекрасная тишина, – запыхавшись проговорила Сигрид. – Да здравствуют великанские тролли!

И она уснула. Я заснул почти сразу следом за ней. Гуннар тоже на некоторое время отключился, по крайней мере, мне так показалось. Но когда я проснулся, глаза у него были широко раскрыты. Он рассматривал стены зала. Я присоединился к нему. Мы молчали, чтобы не разбудить Сигрид.

На синеватых стенах было вырезано множество разных рыб. Мы узнавали тех, которых хоть раз вылавливали из нашего черного озера. Но некоторые были нам незнакомы: двухголовый угорь или плоская рыба с хвостом в форме штопора. А еще на огромном ровном участке стены в глубине зала я заметил целую серию толстых форелей с лапками.

«Вот уж эта рыба – плод воображения древних троллей», – подумал я.

Гуннар следил за мной краем глаза. Я почувствовал, что он хочет поговорить.

– Бьёрн! – тихо позвал он.

– Да, Гуннар.

– Признайся, что он тебе сказал, очень прошу.

Брат сидел на камне, свесив ноги, и не сводил с меня глаз.

– Кто что мне сказал? – в недоумении переспросил я.

– Годин же! Его секрет!

Мой озадаченный вид его явно разозлил.

– Ну хватит врать, я знаю, он с тобой говорил! – настаивал Гуннар. – Все морфиры встречают Година, и он раскрывает им секрет непобедимого воина. Мне Ари сказал.

– Тссс! – шикнул я, указывая на спящую Сигрид.

Гуннар продолжал уже тише:

– Раскрой мне секрет непобедимости, Бьёрн, прошу тебя!

– В жизни не видел даже тени Година!

– Значит, это Тор?

– Тоже не видел.

– Ты дал слово молчать, верно? Ну так забудь его! Нарушь клятву единственный раз в жизни, ради меня, я ведь твой брат!

– Секрет воина – хладнокровие, отец же говорил нам, и он был прав.

– Ты что, издеваешься? – шепотом буркнул рассерженный Гуннар.

И в ярости забрался в свою нишу.

Я расстроился. Наша дружба только-только восстановилась – и вот мы рискуем снова поссориться, если я ничего не объясню.

– Слушай, я не видел ни Година, ни какого другого бога, поверь. Зато ко мне приходил во сне воин без лица.

Мой голос звучал так серьезно и уверенно, что брат стал внимательно слушать. Я продолжал, не глядя на него, чтобы лучше припомнить.

– Я ночи напролет бился с этим неведомым воином… – мне не хотелось рассказывать, что незнакомцем этим оказался я сам, эту деталь я счел неважной, – Он был очень сильным и жестоким, дрался как бешеный. Сперва я только защищался, а потом потихоньку смог сражаться с ним на равных. Всему, что я знаю о бое, я научился там, в моих снах, в поединке с воином без лица.

– Но что именно ты знаешь? – с жаром допытывался Гуннар. – Я тоже хочу знать.

– Нет никакой секретной хитрости, знания, которое можно было бы передать. Когда я дерусь, тело наливается особым жаром. И движения обгоняют мысли, я сам удивляюсь тому, что делаю, я… нет у меня никакой хитрости, Гуннар! Честное слово!

Я увидел, что Сигрид проснулась и тоже слушает. Мой брат тяжело вздохнул и рывком вылез из своей ниши.

– Пошли, – сказал он. – Пора возвращаться к нашим.

Через час мы добрались до места. Лала и Инге, дежурившие у входа в пещеру, сообщили о нашем возвращении радостными криками. Остальные сидели на берегу перед своими порциями рыбы. Все разом вскочили. Даже отец поднялся нам навстречу.

– Что там? – спросил он, и его громкий голос эхом раскатился по всей пещере.

– По-прежнему вьюга, – объявил я.

– И представьте себе, она там еще и пляски устроила, – добавила Сигрид. – Настоящую адскую вечеринку!

Мама побелела как полотно и несколько раз быстро перекрестилась.

– Правильно сделали, что сходили, – сказал Эйрик, опускаясь на прежнее место. – Надо было убедиться.

16

Сюрприз

Ну вот. Мы снова в теплой пещере, где в изобилии еда и питье, мы защищены от убийственных выходок вьюги, то есть, все не так уж плохо. Но единственное будущее, которое нас ждет, – отвратительное существование жителей подземелья.

После этой новости каждый из нас в очередной раз замкнулся в себе. Отца эта болезнь молчания поразила первым, он передал ее маме, а от нее заразилась Инге, которая поделилась ею с Лалой и так далее.

Но по-настоящему болен был Дизир. От него осталась уже только половина полутролля, так сильно он потерял в весе, и даже питательное рыбье мясо ничего тут не меняло.

И когда его мучила лихорадка, и без нее он трясся и стучал зубами. Из носа и ушей у него постоянно текла белая жидкость. Я думаю, ему было очень плохо, но он не жаловался.

– Згоро будеде гобать бне богилку, друзья, – шутил