Последний исповедник - Эдуард Сероусов

– Церковь существует для людей, отец, а не люди для церкви, – возразил Томас. – Если я буду молчать, зная, что могу предотвратить убийства…

– То сохранишь институт, который спасает тысячи душ, – твердо ответил Бенедикт. – Подумай, Томас. Если ты нарушишь тайну исповеди, если начнешь использовать ее содержание, пусть даже для спасения жизней, как это отразится на доверии прихожан? Они приходят к тебе, зная, что их признания останутся между ними, тобой и Богом. Если это доверие будет подорвано, сколько душ останутся без исцеления?

Томас опустил взгляд. Аргументы Бенедикта были весомыми, они отражали традицию и мудрость веков. Но что-то внутри продолжало сопротивляться.

– А как насчет ситуаций, когда исповедующийся признается в намерении совершить тяжкое преступление? – спросил он. – Разве там нет исключений из правила о тайне исповеди?

Бенедикт задумался: – В традиционной практике священник мог отказать в отпущении грехов, пока кающийся не откажется от своих намерений. Мог убеждать его сообщить о своих планах властям. Но напрямую нарушать тайну исповеди?.. – Он покачал головой. – Только в самых исключительных случаях, когда речь шла о непосредственной угрозе многим жизням, некоторые теологи допускали такую возможность. Но даже тогда это оставалось спорным решением.

– Разве сейчас не такой исключительный случай? – настаивал Томас. – Мы имеем дело с серийным убийцей, который использует исповеди для выбора жертв. Разве это не угроза многим жизням?

Бенедикт вздохнул: – Томас, я понимаю твои сомнения. Но задумайся – если ты нарушишь тайну исповеди, чем ты будешь отличаться от убийцы? Он тоже использует содержание исповедей для своих целей, пусть и извращенных.

Этот аргумент задел Томаса за живое. Действительно, в чем принципиальная разница? Он собирается использовать священный институт как инструмент, пусть и для благой цели. Не делает ли это его похожим на убийцу, который тоже, вероятно, считает свои мотивы праведными?

– Что мне делать, отец? – спросил Томас после долгого молчания. – Я не могу просто сидеть и ждать, пока людей убивают.

Бенедикт протянул морщинистую руку и коснулся плеча Томаса: – Есть другие способы борьбы, сын мой. Ты можешь искать убийцу, не нарушая тайны исповеди. Можешь усилить защиту системы. Можешь молиться – никогда не недооценивай силу молитвы.

– Этого недостаточно, – покачал головой Томас. – Времени слишком мало.

– Тогда задай себе вопрос, – Бенедикт посмотрел ему прямо в глаза. – Что важнее – спасти несколько жизней сейчас, рискуя при этом всей подпольной церковью и тысячами душ, которые она могла бы спасти в будущем, или сохранить принцип, на котором держится все здание веры?

Томас не ответил. В глубине души он знал, что Бенедикт прав с точки зрения традиционной теологии. Но также он чувствовал, что мир изменился, что в новой реальности, где сама вера стала преступлением, возможно, нужны новые интерпретации старых догматов.

– Я должен подумать, отец, – наконец сказал он. – Помолиться и прислушаться к голосу совести.

– И к голосу Божьему, – добавил Бенедикт. – Не забывай, что в конечном итоге ты служишь не абстрактным принципам, а живому Богу. Ищи Его воли, Томас.

Они помолились вместе – настоящая молитва, произнесенная вслух, без страха быть услышанными системами наблюдения. Затем Бенедикт благословил Томаса, и они разошлись разными путями – старик остался в катакомбах, где у него было тайное убежище, а Томас направился обратно в город.

Поднимаясь из подземелья, Томас чувствовал, как тяжесть решения давит на его плечи. Бенедикт представил убедительные аргументы в пользу сохранения тайны исповеди. Но мог ли он действительно оставаться пассивным наблюдателем, зная, что люди в опасности?

Выйдя на поверхность через незаметный люк в одном из заброшенных складов на нижнем уровне Корней, Томас активировал свой коммуникатор и проверил сообщения. Одно из них заставило его замереть – короткое уведомление от Майи: "Проверь новости. СРН."

"СРН" было их кодовым обозначением для срочных новостей, связанных с расследованием. Томас быстро подключился к новостному каналу и увидел заголовок: "Директор по безопасности корпорации 'НейроСинтез' Виктор Хеллер найден мертвым в своем офисе. Предварительная причина смерти – самоубийство."

Томас прислонился к стене, чувствуя, как ноги подкашиваются. Он опоздал. Пока он обсуждал теологические принципы с Бенедиктом, Хеллер уже стал жертвой убийцы.

Он быстро просмотрел статью, выискивая детали. "…обнаружен повешенным в собственном кабинете… предсмертная записка указывает на чувство вины за некие профессиональные решения… незадолго до смерти получил пакет с компрометирующими материалами… расследование продолжается…"

Все совпадало с паттерном – Хеллера, который довел до самоубийства своего коллегу через шантаж, сам был доведен до самоубийства тем же способом. Око за око, буквальное исполнение библейского принципа.

Томас отправил короткое зашифрованное сообщение Майе: "Встреча через час, стандартное место." Затем он направился к ближайшей станции общественного транспорта, мысленно перебирая список других потенциальных жертв.

Врач, неправильно диагностировавшая пациента… Чиновник, фальсифицировавший результаты "когнитивной гигиены"… Инженер, сознательно проигнорировавший дефект в системе жизнеобеспечения, что привело к гибели людей… Все они исповедовались в последние две недели, все признались в серьезных грехах против других людей.

И все они теперь были в смертельной опасности.

Томас принял решение. Несмотря на предупреждения Бенедикта, несмотря на многовековую традицию церкви, он не мог оставаться в стороне. Он должен был действовать, даже если это означало нарушение одного из фундаментальных принципов его веры.

Вопрос был только в том, как предупредить потенциальных жертв, не раскрывая напрямую содержание исповедей и не привлекая внимание к себе и всей подпольной сети.

Врач Алисия Рамирес, ведущий нейрохирург клиники "Когнитивное здоровье", специализировавшаяся на лечении "религиозных патологий", возвращалась домой после долгой смены. Ее квартира находилась на среднем уровне Матрицы – не в элитном районе, но и не в трущобах. Достойное жилье для успешного, но не выдающегося специалиста.

Открыв дверь, она сразу заметила, что что-то не так. Свет, который обычно автоматически включался при ее появлении, оставался выключенным. Система "умного дома" не приветствовала ее, как обычно.

– Домашний ИИ, активация, – произнесла она, но ответа не последовало.

Алисия осторожно вошла в темную квартиру, нащупывая в кармане персональный тревожный маяк – стандартное оборудование для всех сотрудников клиники.

– Я не включал бы его на вашем месте, доктор Рамирес, – раздался спокойный мужской голос из глубины комнаты.

Алисия замерла: – Кто вы? Как вы проникли в мою квартиру?

– Это не имеет значения, – ответил голос. – Важно другое. Вам грозит опасность. Смертельная опасность.

– Если вы пытаетесь меня запугать… – начала она, но голос перебил.

– Я пытаюсь вас спасти. Человек, которого вы намеренно неправильно диагностировали три месяца назад – пациент