Последний исповедник - Эдуард Сероусов

– Но тогда возникает вопрос, – медленно произнес он. – Если это правительство, почему убивать исповедовавшихся? Почему не устроить массовую облаву, не арестовать всю сеть, включая меня?

– Именно, – Майя указала пальцем, словно отмечая важный момент. – Это нелогично. Если бы они узнали о системе исповедей, их первым шагом было бы выявить всех участников и устроить показательную "когнитивную чистку". А вместо этого кто-то просто… наказывает грешников.

Томас задумчиво потер переносицу: – Возможно, это не официальная операция. Может быть, кто-то внутри системы действует самостоятельно, используя правительственные технологии в личных целях.

– Это многое объяснило бы, – согласилась Майя. – Кто-то достаточно высокопоставленный, чтобы иметь доступ к передовым квантовым технологиям, но действующий без санкции руководства.

Томас встал и начал мерить шагами небольшую комнату, анализируя ситуацию: – Этот человек перехватывает содержание исповедей, выбирает "грешников" с особенно тяжкими проступками и наказывает их, следуя библейскому принципу талиона. Но зачем? Какая у него мотивация?

– Может быть, он искренне верит, что вершит правосудие? – предположила Майя. – Своего рода извращенное религиозное рвение?

– Возможно, – кивнул Томас. – Или же это попытка дискредитировать подпольную церковь. Показать, что религия – источник насилия и возмездия, а не милосердия и прощения.

Майя вернулась к клавиатуре: – В любом случае, теперь я знаю, что искать. Смогу модифицировать нашу систему, чтобы блокировать квантовое копирование. Это займет время, но…

– У нас может не быть времени, – прервал ее Томас. – Если убийца следует определенному паттерну, он уже выбрал следующую жертву из недавних исповедей.

Он подошел к терминалу и извлек из кармана квантовый ключ – единственное устройство, содержащее зашифрованные записи о времени и длительности исповедей (но не их содержание).

– Мне нужно просмотреть метаданные последних сеансов. Найти тех, кто исповедовался в серьезных грехах против других людей, особенно связанных с насилием или предательством.

Майя колебалась: – Томас, ты же понимаешь, что это означает нарушение тайны исповеди? Ты не можешь использовать эту информацию, даже для спасения жизней, без…

– Без нарушения своих обетов, – закончил за нее Томас. – Я знаю. Но что важнее – буква закона или его дух? Сохранение тайны или предотвращение убийств?

Майя внимательно смотрела на него: – Это не мне решать. Я не священник, даже не христианка. Мой буддизм более… прагматичен в этих вопросах. Но ты… ты всегда говорил о нерушимости тайны исповеди.

Томас сжал пальцами переносицу, чувствуя нарастающую головную боль: – Я знаю. И я не собираюсь раскрывать содержание исповедей. Но если я смогу вычислить, кто в опасности, я должен хотя бы попытаться их предупредить.

Он подключил квантовый ключ и активировал программу анализа метаданных. На экране появился список последних исповедей – даты, продолжительность, размер переданных пакетов данных, но не имена и не содержание.

– Вот, смотри, – указал Томас на несколько записей. – Эти длинные сеансы с большим объемом данных, вероятно, содержали признания в серьезных грехах. Короткие сеансы обычно касаются повседневных проступков.

– Но ты не можешь знать наверняка без просмотра содержания, – заметила Майя.

– Не могу, – согласился Томас. – Но я помню. Не все детали, но общую суть. Особенно тяжкие случаи.

Он закрыл глаза, мысленно перебирая последние исповеди. Образы и фрагменты признаний всплывали в памяти – не как точные цитаты, а как впечатления, эмоциональные отпечатки.

– Вот этот сеанс, – Томас указал на запись трехдневной давности. – Мужчина, около пятидесяти, признался в шантаже коллеги, который привел к его самоубийству. Сказал, что угрожал разгласить какую-то тайну, связанную с "когнитивной нечистотой". Возможно, его коллега тайно придерживался религиозных убеждений.

Он просмотрел другие записи: – А здесь – женщина, врач, призналась, что намеренно неправильно диагностировала пациента, чтобы получить доступ к экспериментальным препаратам для своих исследований. Пациент умер из-за неправильного лечения.

Майя слушала с нарастающим беспокойством: – Если убийца следует принципу талиона, то первый может быть доведен до самоубийства через шантаж, а вторая – умереть от неправильного лечения.

– Именно, – кивнул Томас. – И это только начало списка. Есть еще несколько потенциальных жертв.

Он продолжил просматривать записи, отмечая сеансы, где, по его воспоминаниям, были признания в серьезных грехах против других людей. В итоге сформировался список из шести человек, находящихся в потенциальной опасности.

– Проблема в том, что я не знаю их настоящих имен и адресов, – сказал Томас. – Система исповеди построена на полной анонимности. У меня есть только размытые образы и отрывочные детали из их признаний.

– Но ты можешь идентифицировать их косвенно, – предположила Майя. – По упомянутым местам работы, должностям, деталям происшествий…

– Это значит активно расследовать содержание исповедей, – нахмурился Томас. – Использовать священный институт для мирских целей. Отец Бенедикт сказал бы, что это святотатство.

– А что бы сказала Ева? – тихо спросила Майя.

Томас резко поднял взгляд. Майя редко упоминала его покойную жену – это была почти запретная тема между ними.

– Она бы сказала, что жизнь человека священнее любого института или правила, – медленно ответил он. – Ева всегда видела дальше догматов, глубже в суть вещей. – Он невольно улыбнулся воспоминаниям. – Мы часто спорили об этом. Я отстаивал важность традиции и буквы закона, она напоминала о его духе и цели.

Майя кивнула: – Тогда ты знаешь, что делать.

Томас глубоко вздохнул: – Знаю. Но это не делает решение легче. – Он посмотрел на список потенциальных жертв. – Начнем с того, кто, вероятно, в наибольшей опасности. Шантажист. По деталям его исповеди, он занимает высокий пост в корпорации "НейроСинтез" – упоминал доступ к секретным разработкам. Немногие имеют такой допуск.

Майя быстро набрала несколько команд: – Могу взломать их базу данных сотрудников, но это рискованно. Их системы защиты одни из лучших в Новом Вавилоне.

– Есть другой способ, – Томас задумался. – Я мог бы использовать свое положение аналитика данных, запросить информацию под предлогом межкорпоративного сотрудничества.

– Слишком много цифровых следов, – покачала головой Майя. – Если убийца действительно из правительства, он отслеживает твою активность.

Томас кивнул: – Ты права. Тогда остается журналистский подход – открытые источники, социальные сети, новостные упоминания. Исповедовавшийся упоминал, что недавно получил повышение после "устранения" конкурента. Это должно было оставить следы в корпоративных новостях.

Они провели следующие два часа, просматривая все доступные данные о руководстве "НейроСинтеза". Наконец, Майя торжествующе указала на экран:

– Вот! Виктор Хеллер, месяц назад назначен директором по безопасности после "трагического ухода" предыдущего руководителя Эрика Вайса. В новостях упоминается, что Вайс "добровольно покинул компанию по личным причинам", а через неделю его нашли мертвым в собственной квартире. Официальная причина – самоубийство.

Томас внимательно изучил фотографию Хеллера – высокий, подтянутый мужчина с военной выправкой и холодным взглядом.

– Это он, – уверенно сказал Томас. – Детали совпадают.