Последний исповедник - Эдуард Сероусов

Ковач запросил дополнительную информацию о Лазаре – его перемещения за последнюю неделю, контакты, коммуникации. Ничего подозрительного, ничего выходящего за рамки типичного поведения образцового гражданина. Но что-то подсказывало опытному детективу, что за этим безупречным фасадом скрывается нечто большее.

Возможно, Томас Лазарь не имел отношения к убийствам. Возможно, его интерес действительно был чисто академическим. Но Ковач не верил в совпадения. И появление бывшего профессора теологии рядом с местом преступления, где была обнаружена библейская цитата, казалось слишком удобным совпадением.

Инспектор решил, что будет наблюдать за Лазарем. Не открыто, не назойливо – просто отмечать его передвижения, анализировать паттерны, искать несоответствия.

Потому что если в Новом Вавилоне действительно появился религиозно мотивированный убийца, то бывший профессор теологии, потерявший семью в религиозных чистках, мог быть либо ключом к разгадке, либо… следующей целью.

Вечером того же дня Томас встретился с Майей в другом конспиративном месте – небольшой художественной галерее на среднем уровне Матрицы, специализирующейся на нейрогенеративном искусстве. Посетителей было немного, а шум генераторов, создающих трехмерные проекции, обеспечивал достаточное акустическое прикрытие для разговора.

– Я проверила всю систему, – сообщила Майя, делая вид, что изучает парящую в воздухе скульптуру из света и тумана. – Нет никаких следов взлома, никаких необычных подключений или перехвата данных.

– Но кто-то определенно знает содержание исповедей, – возразил Томас, стоя рядом с нейтральным выражением лица для камер наблюдения. – Второе убийство не оставляет сомнений.

Майя нахмурилась: – Есть только одно объяснение – утечка происходит не на техническом уровне. Кто-то из людей, имеющих доступ к исповедям, передает информацию.

Томас покачал головой: – Но доступ к полному содержанию исповедей имею только я. Даже ты видишь только зашифрованные пакеты данных, но не их содержимое.

– Значит, есть другое объяснение, – Майя понизила голос. – Что если убийца – один из тех, кто исповедуется? Человек, который слышит чужие грехи и решает наказать за них.

Томас напрягся. Он пришел к той же мысли, но слышать ее от Майи было особенно тревожно.

– Но это невозможно, – возразил он. – Система не позволяет исповедующимся общаться между собой или видеть друг друга. Каждый сеанс полностью анонимен и изолирован.

– Да, но если один человек исповедуется регулярно, в разные дни, под разными виртуальными личностями… – Майя не закончила фразу, но смысл был ясен.

Томас задумался. Это было возможно. Технически сложно, но возможно. Если кто-то обладал достаточными техническими знаниями и доступом к множеству устройств с разными идентификаторами…

– Мы должны просмотреть логи всех исповедей за последние месяцы, – сказал он. – Искать повторяющиеся паттерны, лингвистические особенности, характерные выражения. Если один человек исповедовался под разными личностями, в его речи должны быть общие элементы.

– Это будет сложно, – предупредила Майя. – Система не сохраняет содержание исповедей, только метаданные о подключениях. Но я могу попробовать восстановить некоторые параметры коммуникаций – длительность, объем данных, временные интервалы.

– Сделай это, – кивнул Томас. – А я…

– А ты подумай о тех, кто может быть следующей целью, – закончила за него Майя. – Если убийца следует библейскому принципу "око за око", он выбирает жертв, чьи грехи особенно тяжки и направлены против других людей.

Томас кивнул. Ему предстояло мысленно пересмотреть десятки исповедей, выявить потенциальных жертв и найти способ предупредить их, не раскрывая при этом содержание исповедей и не подвергая опасности всю систему.

Задача казалась почти невыполнимой. Но у него не было выбора. На карту были поставлены не только жизни людей, но и само существование подпольной церкви, последнего убежища веры в мире, объявившем ее вне закона.

Пока Томас размышлял, выставка перешла в новую фазу – генераторы создали объемную проекцию человеческого глаза, занимавшую центр зала. Глаз медленно вращался, меняя цвет и текстуру, словно живое существо, наблюдающее за посетителями.

"Око за око" – древний принцип возмездия, превратившийся в кошмарную реальность современного мира. Томас смотрел на гигантский глаз, и ему казалось, что тот смотрит в ответ, проникая в самые глубины его души, выискивая тайные страхи и сомнения.

Кем бы ни был убийца, он видел себя орудием божественного правосудия. И это делало его особенно опасным – для жертв, для подпольной церкви, для хрупкого равновесия между верой и рациональностью в мире, балансирующем на грани тоталитаризма мысли.

Томас должен был его остановить. Не только ради спасения жизней, но и ради сохранения истинной сути веры – милосердия, прощения, искупления. Всего того, что извращенное понимание религии убийцей ставило под угрозу.

Глава 5: Цифровые следы

Экран компьютера отбрасывал призрачное голубоватое свечение на лицо Майи Чен, подчеркивая острые черты и решительное выражение глаз. Они с Томасом находились в одной из "слепых зон" – небольшой квартире на нижнем уровне Матрицы, зарегистрированной на несуществующего человека. Место было оборудовано примитивной, но эффективной защитой – устаревшими медными экранами, блокирующими электромагнитные сигналы, и акустической пеной, поглощающей звуки. Технологическая архаика, бесполезная против современных методов наблюдения, но идеально подходящая для защиты от них – системы мониторинга Нового Вавилона были запрограммированы игнорировать подобные "примитивные" методы как неэффективные.

Майя яростно стучала по клавишам, время от времени касаясь висковых имплантов для прямого нейроинтерфейса с системой. Томас сидел рядом, наблюдая за бесконечными строчками кода на экране.

– Вот, – наконец произнесла она, указывая на последовательность символов. – Нашла.

– Что это? – Томас подался вперед, вглядываясь в экран.

– Следы перехвата. Очень тонкие, почти невидимые, но они есть. – Майя развернула дополнительное окно с детализацией. – Кто-то внедрил квантовый ретранслятор в нашу систему. Он не копирует данные, не взламывает шифрование, а создает… квантовую запутанность между пакетами данных.

– На доступном языке, пожалуйста, – попросил Томас. Несмотря на годы работы с технологиями подпольной сети, он оставался скорее гуманитарием, чем техническим специалистом.

Майя вздохнула: – Представь, что кто-то не пытается прочитать запечатанное письмо, а вместо этого незаметно прикрепляет к бумаге специальное вещество, которое оставляет отпечаток на другом листе. Оригинал остается нетронутым, шифры не взломаны, но содержание все равно становится доступным.

– Это возможно? – Томас нахмурился. – Я думал, наше квантовое шифрование теоретически невзламываемо.

– Теоретически – да, – кивнула Майя. – Но это не взлом в классическом понимании. Это… квантовая манипуляция на фундаментальном уровне. Понимаешь, что это значит?

Томас медленно кивнул: – Что за этим стоит кто-то с доступом к технологиям высочайшего уровня. Кто-то из правительства или крупнейших корпораций.

– Не просто из правительства, – Майя понизила голос, хотя в комнате были только они. – Такие технологии доступны только Департаменту когнитивного здоровья и, возможно, высшим эшелонам службы информационной безопасности. Даже у военных нет таких продвинутых разработок.

Томас откинулся на спинку