Последний исповедник - Эдуард Сероусов

Судя по исповеди, он использовал какую-то компрометирующую информацию о религиозных симпатиях Вайса, чтобы заставить его уйти в отставку. Вайс не выдержал давления и покончил с собой.

– И теперь он потенциальная жертва, – заключила Майя. – Если убийца следует своему паттерну, Хеллера ждет шантаж, который приведет к самоубийству. Око за око.

Томас откинулся на спинку стула: – Нам нужно его предупредить. Но как? Мы не можем просто позвонить ему и сказать: "Здравствуйте, мы знаем, что вы довели человека до самоубийства, потому что вы рассказали об этом на исповеди, и теперь вас хотят убить тем же способом".

– Может быть, анонимное предупреждение? – предложила Майя. – Намек на то, что ему грозит опасность, без раскрытия деталей?

– Возможно, – кивнул Томас. – Но сработает ли? Такие люди, как Хеллер, привыкли к угрозам и шантажу. Он может просто проигнорировать предупреждение.

– Другой вариант – предупредить полицию, – сказала Майя. – Анонимный сигнал о потенциальной угрозе жизни Хеллера.

Томас покачал головой: – Слишком рискованно. Если убийца действительно связан с правительством, полиция может быть под его влиянием. Кроме того, любое обращение в полицию может привлечь внимание к нашей сети.

Он задумчиво побарабанил пальцами по столу: – Есть еще один вариант. Я мог бы использовать наши каналы связи, чтобы организовать еще одну исповедь с Хеллером. Предупредить его во время сеанса.

– Но это означает прямое нарушение протокола исповеди, – возразила Майя. – Использование священного таинства для мирских целей.

– Я знаю, – тяжело вздохнул Томас. – Но я не вижу другого выхода. К тому же, разве спасение жизни не соответствует духу христианского учения?

Майя внимательно посмотрела на него: – Томас, что с тобой происходит? Ты всегда был самым строгим в соблюдении правил, самым принципиальным. А теперь готов нарушить тайну исповеди, использовать священный институт в качестве инструмента… Это на тебя не похоже.

Томас долго молчал, глядя в пространство перед собой. Когда он заговорил, его голос был тихим, но твердым:

– Я начинаю понимать, что, возможно, слишком долго держался за букву закона, забывая о его духе. – Он повернулся к Майе. – Все эти годы после смерти Евы и Сары я цеплялся за правила, за структуру, за традицию. Это давало мне опору, когда весь мир рушился вокруг. Но что, если я стал рабом формы, утратив суть?

Он встал и подошел к маленькому окну, выходящему на нижние уровни Матрицы:

– Убийца извращает сам смысл веры, превращая милосердие в возмездие. И если я буду бездействовать из-за строгого соблюдения правил, разве я не становлюсь похожим на него? Разве не предаю истинный смысл своего служения?

Майя молчала, понимая, что сейчас Томас говорит не столько с ней, сколько с самим собой, возможно, впервые за долгие годы позволяя себе усомниться в принципах, которые казались незыблемыми.

– Я свяжусь с Хеллером, – наконец решил Томас. – Организую специальный сеанс исповеди и предупрежу его об опасности. Это нарушение правил, но… я должен попытаться спасти его жизнь.

– А другие потенциальные жертвы? – спросила Майя.

– Будем действовать поэтапно. – Томас вернулся к столу. – Сначала Хеллер, потом займемся остальными. Параллельно продолжим поиски убийцы. Если наша теория верна, и он использует правительственные технологии без санкции руководства, это означает, что он уязвим. У него есть начальство, перед которым он отчитывается, коллеги, которые могут заметить странности в его поведении.

– Я продолжу анализ квантового ретранслятора, – кивнула Майя. – Если смогу отследить его источник, мы приблизимся к личности убийцы.

Томас собирал оборудование, готовясь уходить, когда Майя неожиданно спросила: – Ты не боишься, что, нарушив однажды свои принципы, уже не сможешь остановиться? Что грань между добром и злом размоется?

Томас остановился, затем медленно обернулся: – Боюсь. Каждую минуту. Но, может быть, настоящая вера не в том, чтобы слепо следовать правилам, а в том, чтобы постоянно искать истинный путь, даже если он ведет через темноту и сомнения.

Майя улыбнулась: – Звучит почти как буддийская мудрость. Может, наши духовные пути не так уж далеки друг от друга.

– Может быть, – согласился Томас с легкой улыбкой. – В конце концов, все пути поиска истины в чем-то схожи.

Он направился к выходу, но остановился у двери: – Будь осторожна, Майя. Если убийца обнаружит, что мы меняем систему безопасности, он может переключить внимание на нас.

– Ты тоже, – кивнула она. – И, Томас… Я думаю, Ева бы гордилась твоим решением.

Томас не ответил, но выражение его глаз сказало Майе больше, чем могли бы выразить слова.

Глава 6: Предупреждение

Сырость и холод проникали под одежду, заставляя Томаса плотнее запахнуть плащ. Катакомбы Нового Вавилона – обширная сеть тоннелей, оставшаяся от прежних эпох, – были влажным и неприветливым местом. Большинство из них были заблокированы или патрулировались дронами безопасности, но некоторые участки, особенно на границах Корней, оставались доступными для тех, кто знал нужные маршруты.

Томас следовал по узкому туннелю, освещая путь тусклым фонариком. Здесь, глубоко под землей, была редкая в Новом Вавилоне зона, полностью свободная от наблюдения. Сигналы не проникали сквозь толщу бетона и металла, камеры не фиксировали передвижения, импланты не отслеживали показатели здоровья.

Туннель расширился, открывая небольшую каменную пещеру. В центре стоял простой деревянный стол и два стула – единственная мебель в этом импровизированном убежище. На столе горела настоящая свеча – редкость в мире светодиодов и голографического освещения.

Отец Бенедикт уже ждал его. Старик сидел, укутавшись в потрепанную робу, которая когда-то могла быть монашеской. Длинная седая борода и глубокие морщины придавали ему вид библейского пророка, выжившего в апокалипсисе. В каком-то смысле так и было – Бенедикт был одним из последних священников старой школы, получивших полное духовное образование еще до Новой Теократической Войны.

– Томас, сын мой, – голос старика был тихим, но удивительно четким. – Я чувствую тревогу в твоей душе.

Томас опустился на второй стул: – У меня есть причины для тревоги, отец. И мне нужен ваш совет.

Он кратко изложил ситуацию – убийства исповедовавшихся, обнаруженный квантовый ретранслятор, список потенциальных жертв. Бенедикт слушал, не перебивая, лишь иногда кивая или хмурясь.

– …И теперь я стою перед выбором, – завершил Томас. – Использовать информацию из исповедей, чтобы предупредить потенциальных жертв, или соблюдать тайну исповеди и позволить убийствам продолжаться.

Бенедикт долго молчал, глядя на пламя свечи. Наконец он заговорил: – Тайна исповеди священна, Томас. Это один из фундаментальных принципов нашей веры. Священник скорее должен принять смерть, чем раскрыть то, что услышал в исповедальне.

Томас кивнул: – Я знаю, отец. Но разве долг спасать жизни не столь же священен? Разве милосердие не выше закона?

– Ты говоришь как Ева, – мягко заметил Бенедикт. – Она тоже всегда ставила дух