Наследник Воли - Александр Горин

Они видят во мне угрозу своей системе контроля. Аномалию, которую нельзя предсказать. И потому — подлежащую уничтожению или переформатированию.

Ставки были запредельно высоки — я понимал это предельно ясно. Если их совместный натиск прорвет мою оборону, это будет не просто поражение. Мощь, которая в этом случает обрушится на меня будет подобна прорыву плотины — она снесет все на своем пути. И тогда мое сознание, не защищенное «Коконом», будет либо полностью стерто, превратив меня в овощ, либо необратимо повреждено. Смерть была бы милосерднее.

Этого не будет.

Максимальное углубление. Активировать внутренний слой — «Абсолют». Мой последний рубеж ментальной защиты «Кокон». Экстремально энергозатратный, он не отражал атаки, а полностью блокировал любые удары, прямое внушение и попытки подчинения воли, создавая вокруг моего ядра сознания непроницаемую сферу.

Это требовало невозможного. Я собрал всю свою волю, каждую крупицу силы, доставшейся от Ясеня, и продавил себя, заставив «Кокон» трансформироваться. «Зеркало» схлопнулось, уступив место «Абсолюту».

На какое-то время воцарилась зыбкая, хрупкая стабильность. «Абсолют» выдержал. Он был подобен идеально отполированной сфере из адаманта, внутрь которой не проникало ничего. Ни тяжесть Тени Гордея, ни ядовитые щупы Агриппины, ни физические вибрации Глеба.

Я сидел недвижимо, с бесстрастным лицом, поднося ко рту кусок дичи и пережевывая его с видимым спокойствием. Внутри же бушевал ад.

Каждая клетка моего тела кричала от перенапряжения. Семь Уз, энергетических центров, пылали ослепительным, болезненным огнем, выжигая последние резервы. Голова была раскаленным шаром, в котором пульсировала одна-единственная мысль — держать удар. Держать!

Гордей Семенович, чье лицо покрылось мелкими каплями пота от перегрузки «Кровавым Заклятьем», сузил глаза. Он понял, что полумеры не работают. Он сменил тактику. Давление его Тени исчезло, но вместо этого я почувствовал нечто иное, куда более страшное и прямое.

Он применил «Проклятье Вырождения». Это была не атака на сознание или тело, а на саму жизненную силу, на магический потенциал. Он перестал пытаться пробить «Абсолют», он стал истощать его, ускоряя мою ментальную смерть, мое выгорание. Я почувствовал, как моя воля, моя энергия начали таять с пугающей скоростью, уходя как песок через пальцы.

Глеб, видя это, перешел в состояние «Гнева титана». Его глаза налились кровью, мышцы вздулись. Он перестал быть тактиком. Он стал стихией. Его «Разрушительный Резонанс» превратился в сплошную, бешеную волну, бьющую в мою защиту с иррациональной, звериной силой.

Агриппина же, в свою очередь, усилила свои «Цепи». Они стали тоньше, острее, ядовитее. Они искали малейшую брешь в моей концентрации, любую микротрещину, чтобы впиться и довести дело до конца.

Я чувствовал, как «Абсолют» под давлением внешнего пресса стал терять свою идеальную форму. На его поверхности возникали и гасли микротрещины, которые моя воля тут же латала, тратя на это драгоценные крупицы силы. Я балансировал на лезвии бритвы. Один неверный вдох, одно мимолетное ослабление концентрации — и все рухнет.

«Абсолют» трещал на самом ментальном уровне. Он был на грани. Я видел его, свою последнюю крепость, покрывающуюся паутиной сколов. Но он держался. Они не могли понять, как я еще стою. Я и сам не понимал. Это была чистая воля. Воля Ясеня, не желавшего сдаваться.

И в этот момент я почувствовал его — тот самый холодный, безэмоциональный пси-конструкт, что наблюдал за схваткой с Владимиром. Вот теперь он заметил меня. «Безмолвный шаг» и экранирование «Кокона» ослабли под невыносимым давлением, и моя воля, пусть и искаженная, просочилась наружу достаточно для него, чтобы зафиксировать мое присутствие. Я зафиксировал этот факт отстраненно. Все ресурсы уходили на удержание щита и они таяли с каждой секундой.

Еще совсем немного и они его продавят. Я просто не выдержу энергетически осаду, если она продлится хоть еще немного.

Контратаковать. «Молот». Сейчас.

Но это конец. Я выдам себя полностью. Никакого брака, никакого доступа к архивам Багрецовых, никакого серьезного статуса для пути наверх. Они уничтожат меня как явную, неуправляемую угрозу. Ключ к возвышению моего рода зависел от того, пройду я эту проверку или нет.

Применить технику внушения «Шепот»? Бесполезно. Техника требует точечного внедрения, хирургической точности. А сейчас на меня обрушился ментальный ураган. Попытаться усилить в Гордее тщеславие или в Глебе — ярость? Это все равно что пытаться прошептать что-то человеку, стоящему в эпицентре взрыва. Их собственные атаки, их сфокусированная воля создавали непробиваемый шумовой фон. «Шепот» просто потерялся бы, не достигнув цели. Оставался только «Молот». Грубая, сокрушительная сила, которая буквально прокричит Багрецовым о моей истинной природе.

Выход один. Держаться. Я ДОЛЖЕН держаться.

И тогда это случилось.

Со стороны Лады, до сих пор бывшей лишь тихим фоном, рванула слепая ментальная волна. Не атака, не защита — рефлекс спящего хищника, хаотичный, неуправляемый выброс чудовищной силы.

Она ударила прямо в мой последний рубеж, в и без того готовый рухнуть «Абсолют».

Это был удар в спину.

Глава 6

Последний рубеж моей защиты «Абсолют», никогда раньше не подводивший меня, начал рассыпаться, получив критические повреждения от чудовищного удара.

Боль. Острая, всепоглощающая. Чувство, будто тебя вывернули наизнанку. Полное опустошение. Каждая клетка тела кричала от перегрузки.

Всё. Вчетвером они все-таки пробили мою защиту.

Почти теряя сознание и заваливаясь на бок, быстро погружаясь в накатывающую черноту, я увидел Ладу. С абсолютно белым, испуганным лицом она сидела, сгорбившись, ее пальцы судорожно вцепились в скатерть.

Отступить. Сохранить ядро. Легенда — перегрузка сознания.

Мое тело упало на пол, глаза закатись, дыхание стало прерывистым и поверхностным. Внешне — ментальный коллапс.

Внутри же — адская работа на максимальной скорости и пределе возможностей. Сквозь туман боли я перенаправил остатки энергии сломанной ментальной защиты «Абсолют», создав иллюзию перегруженной, но целой системы. И тут же выставил «Шум» и «Безмолвный шаг» на максимум. Только теперь это была не защита, а мимикрия под аномалию, которая не сломалась, а ушла в глухую защиту от перегрузки.

Я создал иллюзию заблокированного ядра. Ментальный сбой, система временно отключилась, сохраняя целостность.

И самое главное — я пропустил их удары внутрь. Давление старшего Багрецова, эту чудовищную тяжесть я каким-то непостижимым образом в последний момент сумел перенаправить, подтолкнуть не в волевую Узу, а в сеть энергетических каналов. Боль стала невыносимой. Но этот как бы жгут пережал раны каналов и замедлил утечку энергии.

Одновременно, другой частью сознания, я провалил Цепи Агреппины прямо к самым ярким, самым жалким воспоминаниям прежнего Ярослава. Унижения. Страх. Боль от