Наследник Воли - Александр Горин

Старший Нестеров прошел к дальней стене, к неприметной, замаскированной под панель двери. Достал ключ, вставил в замочную скважину. Дверь бесшумно отъехала в сторону. Он скрылся в темноте, а через минуту вернулся, держа в руках два тяжелых тома в потертом кожаном переплете.

Он положил их на край стола.

— Багрецовы ждут ответа до заката, — стальным голосом произнес отец. — Через пять часов. У тебя есть эти пять часов, чтобы убедить меня. Покажи, что в тебе есть хоть искра того дара, о котором они пишут. Освой хоть что-то из основ. Сможешь продемонстрировать мне действующую технику — получишь книги и мое благословение на свадьбу.

Отец немного помолчал и продолжил:

— А если не сможешь… — он тяжело вздохнул, и в его глазах снова появилась знакомая апатия. — Тогда я пошлю им отказ. И мы забудем об этой свадьбе и ты останешься здесь, на чердаке. Навсегда.

Пять часов. Или все, или ничего.

— Договорились, — сказал я.

Я забрал книги с его стола, повернулся и вышел из кабинета.

И не прошел и десятка шагов, как навстречу мне вышел старший брат. Его взгляд упал на книги в моих руках, и лицо перекосилось от неподдельной, животной зависти.

— Тебе? — прошипел он, сжимая кулаки. — Тебе, пустоте, отец отдал Волеведение? Мне не давал, а тебе…

Угроза. Готовит ментальный удар. Экономить энергию, нейтрализовать физически.

Я сделал короткий шаг вперед. Мой удар был отточенным и резким — ребро ладони точно пришлось в кадык брата.

Владимир захрипел, схватившись за горло и отступая к стене. Ментальная атака рассеялась, не успев начаться.

— Я тебя уже предупреждал, — сказал я холодным тоном. — Не лезь, будет хуже.

Оставив Владимира хрипеть у стене, я поднялся на чердак. Дверь закрыл на щеколду, отсекая внешний мир.

Тактическое достижение. Две книги Волеведения. У меня в руках. Возможность существенно усилить свою волю и возможности. Пять часов на изучение.

Я сел на кровать, бережно положил на колени первую книгу. Основательная, увеличенного формата книга в кожаном темно-коричневом переплете весила под четыре килограмма. Старинная, кожа в трещинах. Заголовок готическим шрифтом “Узы и Потоки Всеначальной Энергии”. Излучает ровное, глубокое тепло фундаментального знания. Интересно.

С некоторым трепетом я открыл книгу. Анализировать. Вводные разделы говорили о Всеначальной Энергии как основе всего сущего. Здесь Воля описывалась не как абстракция, а как одно из ее ключевых состояний. Главы об Узах и Меридианах напоминали продвинутый курс энергетической анатомии. Принципы стоицизма излагались как практическое руководство по преобразованию давления внешнего мира во внутреннюю прочность.

В моем мире мы интуитивно выходили на эти принципы через чистую волю и сильную психику. Здесь же они систематизировали энергетическую составляющую. Целая наука о воле. Системный подход.

Я закрыл первую книгу, ощущая тяжесть знания, хранящегося в ней. Система. Фундамент. Но одного фундамента было мало. Нужны инструменты.

Второй том, «Практикум Волевода», был совершенно иным. Если первая книга гудела ровным теплом, то эта вибрировала острой, отточенной силой, будто ее переплетали в оружейной мастерской.

Цветные чертежи изображали точные ментальные конструкции. Вот серия из стоек Волевода: «Скала», «Несокрушимый фундамент», «Гроза», «Поток» — каждая со своей энергетической схемой, меридианами, по которым должен был течь сгущенный поток Воли. Рядом — жестов-катализаторы: «Перст Указания», «Длань Отречения», «Кулак Гнева», другие. Подписи под ними были краткими, как команды: «Соединить Узу Земли с меридианами Рук. Выброс — через ладонь».

Без учителя, без того, кто покажет, как это чувствуется и реализуется, эти картинки оставались просто красивыми иероглифами. Но не для меня — с навыком психометрии, умения считывать энергетическую и информационную составляющие с предметов я рассчитывал справиться сам.

Я листал дальше, и мое сознание, настроенное «Взглядом орла», выхватывало знакомые узоры.

Раздел защиты. «Барьер незримой стали» — сложная решетка из переплетенных энергетических нитей. «Зеркальная пелена» — схема, показывающая, как не отражать удар, а подсунуть атакующему его же искаженное отражение. Следом шли техники атаки: «Громовая поступь», «Молот Воли», «Кинжал сомнения».

Раздел контроля был самым коварным. Я узнал «Цепи повиновения» Агриппины — опутывание воли противника энергетическими силками. «Шепот искушения» — искусное усиление уже существующих в сознании жертвы желаний. «Петля принуждения» — временное замыкание чужой воли на самой себе, создавая ментальную петлю. Это было оружие манипулятора, опасное и тонкое.

И, наконец, специальные техники. «Призыв тени стража» — создание ментального фантома, питаемого страхом самой цели. «Клинок возмездия» — автоматическая контратака, встроенная в щит. «Безмолвный шаг», которому научил меня Тихон — схема полного свертывания собственного ментального излучения.

Я закрыл книгу. Теперь я не просто увидел приемы, я стал понимать их архитектуру. Они перестали быть магией и стали технологией — сложной, но познаваемой. И что важнее, я начал видеть, как вплести в эту технологию нити моих собственных, чуждых этому миру навыков, чтобы создать нечто совершенно новое.

Но чего-то не хватало. Голая техника без глубинного понимания была лишь набором приемов. Ограниченным, чужим.

Внезапно, без всякого перехода, перед внутренним взором вспыхнул образ.

Лада. Но не та робкая девушка из сада Багрецовых. Совершенно иная. Ее серебристые волосы рассыпались по плечам, глаза вызывающе горели. Ее стройная, женственная фигура притягивала взгляд; она стояла так близко, что я чувствовал исходящее от нее тепло. Желание ударило в живот тяжелой волной. Не интеллектуальный интерес к ее тайне, не расчет на союзника. Голая, первобытная потребность. Прикоснуться. Обладать. Сделать своей.

Сердце заколотилось как бешеное, задрожали руки. Я сжал кулаки, заставляя дрожь утихнуть. Что это было? Гормональные реакции старого владельца? Мое бессознательное влечение к ней? Побочный эффект молодого тела? У меня не было ответов.

Погасить. Отставить фантазии. Я вцепился пальцами в кожаный переплет, заставляя дрожь утихнуть. Не сейчас. Сосредоточься. У тебя нет на это времени.

Я с силой тряхнул головой, отгоняя образ. Пять часов. Триста минут. Каждая на счету.

Я снова открыл первую книгу. И снова погрузился в тихий гул Всеначальной Энергии. Я искал связь. Соотношение.

И я понял. Вторая книга давала «как». Первая — «почему». Вместе они раскрывали единую картину мира, где воля была не мистикой, а высшей формой энергетической инженерии.

Я откинулся на подушку, закрыв глаза. В уме уже складывались новые схемы. Мой «Кокон», его многослойная структура могла быть не просто щитом, а активной системой, где «Зеркальная Пелена» отражала сканирование, «Шум» поглощал атаки, а «Абсолют» в основе оставался тем самым «Фундаментом». Мой «Молот» мог быть не сокрушающим ударом, а серией точечных импульсов, бьющих точно в узлы чужих меридианов, парализуя волю, а не ломая ее грубо.

Информация