Тайны Троссард-Холла - Виолетта Орлова

чего никто от него не ждал. Бухнулся на колени прямо под ноги преподавателям, обхватив голову руками. Его лицо, перекошенное судорогой, выглядело особенно ужасающим в свете факела. Рукав его рубахи был испачкан кровью.

— Что? Что случилось? — заплакала от страха Милли Троуд. Все обступили Тода, в нетерпении глядя на него. Но он только замахал руками, силясь что-то объяснить.

— Это… Не я. То есть… Не моя кровь. Это он.

— Что? Кто он? — терпеливо спрашивал профессор Каучук. Было видно, как он нервически подергивает правым глазом.

— Это… Кровь Даниела, — наконец произнес Тод в изнеможении. — Он там. — Рукой мальчик указал на высокую сосну, возле которой лежало что-то черное.

— Дан! — горько воскликнула Лилетта, смело кинувшись прямо в темноту.

Мальчик лежал, вполне естественно свернувшись клубком под деревом. Умиротворенность его позы вводила в заблуждение, так как казалось, что он просто уснул. Но по его виску медленно струилась будто бы алая лента. Вся эта противоречивая картина — безмятежность позы и в то же время кровь, явно свидетельствующая о применении насилия, — выглядела настолько жутко, что многие девочки, не сдерживаясь, заплакали.

Каучук стремительно присел на колени и прислонился ухом к груди пострадавшего.

— Он жив! — таков был его вердикт, и все с облегчением выдохнули. — Но ему срочно нужна помощь, — хмуро добавил профессор. — Его надо отнести в палатку и дать лечебный напиток. Смажьте ему виски и ребра. Это надо сделать немедленно. — Данные слова были адресованы подбежавшему армуту.

— Он… Он ведь пошел за Антуаном! — вдруг тихо произнесла Лилетта, и все в страхе замолкли. Действительно. Где же Антуан?

— Вы все вернетесь в лагерь вместе с тренером Вайтом. Мы с Мидием и единорогами будем искать Ричи, — сказал профессор по перемещениям. Некоторые из ребят было запротестовали, но Каучук только махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

— Да вот же он, идет прямо к нам! — вдруг воскликнула Милли Троуд радостно. Она была права; из темноты появился Антуан Ричи, живой и невредимый. Мальчик направлялся к ним, но что-то, однако ж, в его походке было не так… Он опирался на ветки деревьев и будто бы немного прихрамывал на обе ноги. Когда его ковыляющая нелепая фигурка приблизилась к свету факела, все на мгновение замерли от ужаса. Его рот был приоткрыт и оттуда свисала длинная слюна, глаза студента смотрели абсолютно непонимающе, будто он не осознавал, что происходит вокруг. Ноги его заплетались, а руки сжимались и разжимались, словно мальчик забыл, что с ними надо делать.

— Антуан! — испуганно вскрикнула Роза и хотела было кинуться к нему, но профессор Каучук одним взглядом пресек все ее дальнейшие попытки это сделать. Внезапно Антуан сел на землю и попытался что-то сказать. Но из его горла лились какие-то невообразимые звуки, мало похожие на человеческую речь.

— Он будто забыл, как разговаривать! — в ужасе прошептала Дива Лор.

— Почти как в том рассказе… Про затерянную экспедицию! — вдруг громко, в явном волнении произнесла Милли Троуд, невольно отгадав мысли большинства ребят.

Даг де Вайт, еще не успевший уйти, ужасно вздрогнул всем телом. Его широкие плечи по-старчески скрючились, словно он взаправду превратился вдруг в дряхлого старика.

— Что за нелепость! — только и пробормотал он и, без видимых усилий подняв Даниела на руки, понес его в палатку.

Глава 25. Или «Вот был на памяти, да выскочил»

Возвращение в Троссард-Холл было поспешным, а точнее, лихорадочно-торопливым. Это больше напоминало бегство. Первокурсники не противились такому решению преподавателей — настолько все были подавлены и напуганы.

А потом наступила бесконечная череда расспросов, приезд родителей Антуана, ошалевших от горя. Преподаватели, беспорядочно сновавшие по школе, усердно делали вид, что чем-то заняты, и Дейра, которая всегда являлась воплощением Троссард-Холла, его твердым основанием, увы, тоже подверглась всеобщей панике, появившейся сразу по возвращении первокурсников из Хвойной долины. Ее обычная уверенность и удивительная способность решать сложнейшие задачи уступили место растерянности и совершенному и категоричному неприятию ситуации. Про Антуана она говорила так: «Он просто заболел, переволновался, но скоро, я уверена, скоро наши талантливейшие врачи поднимут его на ноги». В то же время одного мимолетного взгляда на мальчика хватало, чтобы понять — такие больные нескоро идут на поправку. Если вообще идут. Гарантий, конечно, никто давать не рисковал, но родителям весьма тактично пообещали вылечить их сына за несколько месяцев. Довольно-таки оптимистично, но что еще можно было сказать?

На территории спальных домиков было серо и уныло — несколько дней кряду шел обильный дождь; подбодряемый заунывным ветром, он методично вымывал из земли последние остатки смрадня. Сейчас он немного поутих, что, впрочем, никак не сказалось на окружающей обстановке. Троссард-Холл выглядел невыносимо пустынным: ведь старшекурсники еще не вернулись из Гераклиона, многие учителя улетели на каникулы в Беру к своим родным, всадников еще учили полетам, занятия не начались, и только унылые первокурсники изредка пробегали под дождем по узким улочкам спального городка.

Повсюду раздавалось это меланхоличное «кап, кап», уже начинающее действовать на нервы.

Энергетики вообще не показывались, даже на Шоколадной фабрике — любимом месте их основных сборов и посиделок. Впрочем, подобное поведение можно было понять. Их друг находился в плену у болезни, доселе никому не известной. И если от этого всем без исключения было плохо и грустно, то, пожалуй, хуже всех себя ощущала Роза Мидельстоун. Из поездки она вернулась совсем другой, и ее решительно никто не мог узнать. Куда же делась та легкомысленная белокурая девчонка? Роза стала дичиться друзей, совсем перестала улыбаться и даже не ела в столовой вместе с остальными.

Ей вдруг удалось взглянуть на свое поведение со стороны, от чего она пришла в полнейший ужас. Стыд, до этого момента ей неизвестный, прожигал девушке сердце. Действительно, если бы она все время находилась подле своего друга — Антуана, то, возможно, с ним не случилось бы ничего подобного. А она вместо этого пыталась привлечь внимание другого мальчика и вела себя просто отвратительно и глупо! Сейчас она действительно поняла, как дорог ей Антуан, но что уже можно было сделать? Само собой разумеется, Роза ходила к нему в палату каждый день и возвращалась непременно вся поблекшая от грусти. Ее лицо… Весь облик бедной девушки выражал сейчас одно простое слово — «поздно». Бедняжка даже представить себе не могла, что именно в эти тяжелые для нее минуты ее простили абсолютно все, даже Ноэма, которая больше всего пострадала от легкомысленности Розы. Так или иначе, но этот урок пошел девушке на пользу. Не зря же говорят беруанские мудрецы, что «беда