Тайны Троссард-Холла - Виолетта Орлова

— Ты не мог этого сделать! — воскликнул Даниел. — Что за ерунда? Кому вообще такое могло прийти в голову?

Тод грустно улыбнулся запальчивости Дана.

— Даже если бы… Даже если бы я сказал, что я тебя ударил, ты бы этому не поверил? — вдруг спросил он, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово.

— Нет, — твердо ответил Дан. — Я бы подумал, что ты не в себе, вот и все.

Тод судорожно закрыл лицо руками, не в силах посмотреть на своего друга.

— Я должен тебе рассказать… Потому что ты… Ты имеешь право знать. Тогда в море ты спас мне жизнь, но даже не в этом дело. Все это пустое, ерунда. Ты спас меня… в другом смысле. Вся эта история с Желтым морем… Я помню, как ты говорил, какие эмоции ты испытал, когда пошел за мной. И когда впервые посмотрел на него. Отвращение. У меня все было наоборот. Я жаждал увидеть его и прикоснуться хоть на секунду. Ты знаешь, я много думал об этом. И сейчас, мне кажется, я знаю, почему у нас было такое разное восприятие одного и того же. Море словно давало мне возможность совершить ужасную вещь… Отомстить. Убить. Эти мысли жили во мне с тех пор, как я потерял свою младшую сестру. Я всегда держал у сердца эти заветные желания, мерзкие по своей сути. Море воспользовалось ими (не сочти меня сумасшедшим, что я говорю о нем как о живом, но мне так легче), заманило меня к себе, чтобы утопить. Интересно то, что, когда я пошел к воде, я не мог в нее зайти. Она уходила от меня. Теперь мне кажется, все это потому, что на тот момент я еще не был достаточно мерзок. Я еще не осуществил свои тайные помышления, а только мечтал о них. Потом море показало мне образы… Мне почудилось, будто я наяву увидел того, кто украл мою сестру. Потом море дало мне кинжал, чтобы я смог расправиться с этим человеком. И как ты думаешь, что я сделал? Я поднял оружие. Я метнул его прямо ему в сердце. И только после этого… Море прикоснулось ко мне. Понимаешь? С тобой было все по-другому. Оно не манило тебя, поскольку ты шел к нему с мыслью благочестивой, доброй. Ты хотел мне помочь. Поэтому тебе так неприятно было видеть его, поэтому ты не мог до него дотронуться. Это все напоминает бред, да? Море как живое? Но иначе как тогда объяснить все произошедшее? После того, как ты меня спас, я стал меняться. Изменения эти постепенно овладевали мной. Да, мне было плохо, но сейчас я не хочу жаловаться. Просто все самые неприятные черты моего характера всплыли на поверхность и будто бы дразнились — какое хочешь, такое и бери! Высокомерие, себялюбие, ненависть, мстительность, обидчивость — выбор немаленький, есть чем поживиться. И ты знаешь, мое восприятие людей поменялось. Мне все стали ненавистны, каждый по-особенному донимал меня. А ты… Тебя, пожалуй, я ненавидел больше всех. — Тод замолчал и перевел дух. Его лицо побледнело, дыхание было тяжелым, а глаза лихорадочно блестели, будто он и вправду был тяжко болен. Даниел молчал, не перебивая.

— Тебя. Потому, что ты тоже был в море. И оно тебя не коснулось! Оно не коснулось твоей души. Зависть мучала меня, преследовала и днем, и ночью. Прости мои глупые слова, сказанные в странной болезни, за всё прости. В наш последний вечер в Хвойной долине, когда мы все сидели у костра, а ты пошел искать Антуана… Эвридика сказала мне, чтобы я извинился перед тобой. О, ты не представляешь, какая ненависть переполняла мое сердце в тот момент, когда я сделал вид, что послушал ее. Как я хотел воспользоваться случаем и сделать так, чтобы ты перестал мучать меня! Хотел прекратить все разом. У меня не было четкого плана и понятия того, как надо действовать. Но я знал, что ты где-то там, что единороги, как и преподаватели, рядом с костром… Единственной проблемой мог оказаться Антуан. Если бы вы с ним уже встретились, это помешало бы моим планам… Так вот сейчас, Дан, когда ты знаешь почти все… Когда ты понимаешь всю предысторию и видишь, что я был сильно болен… Когда ты узнал, что я шел за тобой вовсе не затем, чтобы извиниться… Веришь ли ты, что я тебя ударил? — Тод окончательно умолк и выжидательно, не мигая, посмотрел на Даниела, ожидая самого худшего приговора.

— Нет, — твердо сказал Даниел. — Я не верю.

И тогда Тод почувствовал, как слезы льются у него по щекам. Он спрятал лицо в своих руках, не в силах побороть страшное волнение.

— И вот за это спасибо, Дан. Действительно спасибо, — прошептал бедный юноша, силясь сказать что-то еще. Потом он овладел собой и продолжил:

— Я увидел тебя, лежащим под деревом, с кровью на виске; вокруг ни души… И подумал, что мысли мои материализовались… Я решил сперва: вот как все удачно вышло! Но потом вдруг что-то перевернулось во мне. И все это мерзкое, пошлое ушло. Страх за тебя вытеснил все плохое, что переполняло мою душу. Я внезапно вспомнил до малейших подробностей, как ты вытащил меня из моря, как рисковал собой и, наконец, что ты мой друг. И я стал звать на помощь. Ребята подошли, увидели меня… Как же мне было стыдно предстать перед их недоверчивыми взглядами, будто я предал их всех разом! Деджери, как мне показалось, с особенным недоверием посмотрел на мои руки. А потом… В целом потом ничего не произошло. Только меня стали терзать муки иного толка. Я никак не мог поверить, что такие страшные мысли могли меня занимать когда-то, что ты тоже веришь, что я способен на ужасные вещи. Но теперь… Я вижу, ты доверяешь мне. Даже не представляешь, Даниел, какую услугу ты мне оказал!

— Спасибо, что рассказал мне все, Тод. Теперь многое в твоем странном поведении прояснилось. Что до меня… Не так уж я и хорош, в сущности, как ты меня тут расписываешь. Я пошел тогда за тобой, чтобы одна девчонка… Словом, чтобы Лилетта обратила на меня внимание. Вот и все. Да и то, пройдя полдороги, я начал сомневаться в успешности данного предприятия. Откровенно говоря, я труслив, как кролик… Мне повезло воспитываться в самых что ни на есть тепличных условиях, в семье известных беруанских академиков, понимаешь… Так что я боюсь грязных рук, микробов, насекомых, грозы и много чего другого… И, увидев тебя