Немезида ночного ангела - Брент Уикс

…И не задерживается на нем. Маскировка сработала.

С беспечным видом я становлюсь к Дженин спиной и, весь напрягшись, толкаю дверь.

Заперто.

Я притворяюсь, что отстукиваю по двери кодовый ритм, и тем временем засовываю ка'кари в замочную скважину.

Четыре секунды. Ну не больше пяти. Иначе замок совсем расплавится, и у меня появятся новые проблемы.

Сувальды замка щелкают – щелк, щелк… щелк. Еще один…

Кто-то стучит пальцем по моему плечу.

– Извините, вы не повернетесь?

Щелк. Вот и все.

– Виноват, миледи, – бурчу я, опустив голову и пытаясь изменить голос. – Занят я. Дел по горло.

Но женщина хватает меня за руку, делает шаг ближе и рывком поворачивает к себе. Ее знатные друзья с тревогой глядят на нее.

Глаза Дженин широко распахиваются. Затем тут же сужаются до щелочек, а лицо искажается гримасой ярости и горя.

– Ты! Убийца! – Она держит мою руку железной хваткой.

Кровь застывает в моих жилах, от ужаса я не сразу понимаю, что сказать или сделать. Я никогда в жизни не причинял ей зла. Я всегда только помогал ей и ее супругу. Я отдал ради них все. Если бы не я, у нее не было бы королевства. И она нападает на меня?

Пока что все в радиусе пятидесяти шагов смотрят на нас с любопытством, гадая, не разыгрываем ли мы какую-нибудь шутку.

– Дженин, клянусь тебе, я всего лишь…

Но на ее лице вдруг появляется омерзение.

– Я это видела, – бормочет она. – Я не сошла с ума. Именно это я… – Затем она начинает вопить, указывая на меня пальцем: – Убийца! Остановите его! Помогите! Помогите!

Со всех сторон ко мне бросаются гвардейцы.

Глава 52

Рожденный падать

Я выскакиваю из двери на балкон и врезаюсь в императорского гвардейца, который спешит на крики. Он – настоящий великан. Смотрит на меня сверху вниз.

– Что там творится? – резко спрашивает гвардеец.

– Какая-то дамочка сходит с ума…

Я бью его по шее ребром ладони и изо всех сил отталкиваю от себя.

Гвардеец отлетает назад, проехав ногами по полу; сознание не теряет, но он оглушен.

У меня всего несколько мгновений, чтобы принять решение.

Балкон обращен в сторону моря, к «Бегущему по шторму»; он огромен и почти пуст. Ветер окреп, стал пронизывающим. Дворяне, выходившие сюда подышать воздухом, вернулись внутрь, и здесь остались только пилоты с крылопланами и их команды, которые стоят на краю балкона и крутят огромные лебедки. От лебедок тянутся длинные тонкие тросы, которые ведут к крылопланам, парящим высоко над нами.

Отсюда я могу вскарабкаться по стене на крышу замка Стормфаст и, наверное, избежать опасности… но задание будет провалено.

Бежать – значит отказаться спасать ребенка Логана. Это значит признать, что я человек и возможности мои не безграничны. Это значит признать поражение.

Я срываюсь с места, не успев даже осознать, что уже принял решение.

Пока я бегу, двое помощников крутят ворот и притягивают один из крылопланов к балкону. Пилот касается ногами пола, и команда слаженными, давно отработанными действиями быстро пристегивает его к цепи, после чего без промедления начинает разбирать раму крыльев, державших его в воздухе.

Другие команды либо тоже разбирают свои планеры, либо сидят вместе с ними за невысокими временными укрытиями, прячась от ветра.

Я понимал, что украсть крылоплан будет глупее, чем угнать его вместе с пилотом – ведь самому мне с крыльями не справиться, – но у меня, похоже, не получится сделать ни то ни другое. Все планеры на балконе уже разобраны, полностью или хотя бы частично, а я точно не смогу собрать его сам, за несколько секунд, да еще и на таком ветру. Равно как и заставить пятерых человек собрать его за меня.

Оглянувшись, я вижу, насколько просчитался. Следом за мной на балкон выбегает море имперцев, их много, слишком много.

Я налетаю на ограждение балкона, смотрю вниз. Если балкон выступает из стены, то я смогу спрятаться под ним от атак. У меня появится шанс.

Он не выступает.

Я бросаю взгляд налево-направо и не оглядываюсь туда, где смерть вот-вот налетит на меня, подобно утренней буре.

В воздухе пока еще висит последний крылоплан, привязанный к балкону длинным тросом и похожий на воздушного змея с человеком посередине. Судя по знаку различия, это – капитан группы; он управляет самым большим крылопланом и завершает выступление, радуя напоследок толпу в замке и на пристани. Сейчас он докручивает «бочку» и оказывается ровно между балконом и штормоходом.

В моей голове рождается идиотская мысль.

Я оглядываюсь на бегущих имперцев. Лучник выпускает стрелу, но порыв ветра сносит ее в сторону.

Остальные летные команды уже меня заметили. Ошалело смотрят.

Лучник успел снова подтянуть тетиву к губам и целится, делает поправку.

Другие идеи родиться у меня не успели.

«Это ни за что не сработает!» – думаю я, бросаясь в сторону команды последнего пилота. Они целиком сосредоточены на работе, взгляды прикованы к небу, и я застаю их врасплох. За один миг я отталкиваю всех в сторону других команд. Люди отлетают, растягиваются на полу и исчезают из моих мыслей.

Они теперь не имеют значения; я уже смотрю на лебедку, прикидываю длину троса, расстояние до штормохода. Если нагрузка на крылоплан удвоится, он начнет терять высоту… но тогда пилот попробует ее набрать, правильно? Он ведь не захочет разбиться. Выходит, чтобы перемахнуть через пропасть, мне нужно, чтобы трос лебедки дотянулся до штормохода. А если он будет слишком коротким, то до штормохода я долечу, но окажусь в сотне шагов над ним.

Решение очевидно. Трос нужно размотать. Чем длиннее он станет, тем больше у меня будет возможностей.

Я ломаю тормоз на лебедке и отпускаю крылоплан в свободное парение.

Пока пилот борется с внезапно изменившимся равновесием сил, я обхожу лебедку, хватаюсь за трос – «что я творю, что я творю!» – и сдергиваю его с катушки, моток за мотком.

Теперь нужно просто обрезать его, чтобы…

Внезапно мою левую руку чуть не отрывает от тела – канат, за который я держусь, с невероятной силой натягивается. Я не был к этому готов. Мною выстреливает ввысь, я кручусь, кувыркаюсь, земля и уже светлеющее небо смазываются в одно тошнотворное пятно.

Я с размаху хватаюсь за трос второй рукой и пытаюсь обхватить его ногами, но промахиваюсь. Пилот, уже каким-то чудом пришедший в себя, начинает быстро крутить провисший канат по кругу, чтобы скинуть меня. Я вращаюсь волчком, мои руки обжигает, но я