Немезида ночного ангела - Брент Уикс

Я снова делаю мах ногами и на этот раз ловлю трос, обматываю его вокруг одной ноги и зажимаю между стопами.

Несколько секунд у меня не получается понять, что происходит. Я вижу, как пилот смотрит на меня сверху вниз, скалит зубы, поглядывает на дворец.

Становится ясно: я ошибся в единственном предположении, в котором был уверен – тяжесть лишнего пассажира не заставила пилота снизиться.

Вдруг я замечаю новую проблему. Из-за того что мне не удалось обрезать трос, он рано или поздно натянется, и произойдет это очень-очень внезапно.

Пилот старается взмыть все выше и выше. Канат, провисший под моим весом, начинает распрямляться, как тетива в растянутом луке – и я вот-вот стану стрелой.

Я уже чувствую, как поднимаюсь и поднимаюсь.

Если отпустить одну руку, чтобы перерубить трос, где мне его рубить? Что, если длина закончится прежде, чем я успею это сделать?

Я перегоняю ка'кари в ногу, пробиваю им ботинок и секу.

Получилось, канат обрывается, едва успев распрямиться… но накопившаяся в нем сила натяжения вся уходит в меня, как если бы натянутая тетива лопнула.

Мною выстреливает в небо, я взмываю выше пилота, изо всех сил цепляюсь за канат, чувствую лишь дурноту и то, как внутри меня все переворачивается. Я поднимаю голову и вижу, что смотрю вниз. Трос снова натянут, на моих глазах пилот пытается выровнять крылоплан, а позади него уже не небо, а земля. Я кувыркаюсь, вращаюсь, уже не соображаю, где верх, а где низ, и просто держусь изо всех сил за веревку.

Затем пилоту удается выйти из штопора.

Я на миг повисаю в воздухе, натяжение троса ослабевает, а когда я снова лечу вниз и снова повисаю на нем, пилот опять сбивается с крыла.

На этот раз он справляется с этим быстро.

И опасность миновала.

Я пытаюсь прийти в себя.

Ладно. Ладно, трос получился не таким длинным, как я надеялся, но…

Я опускаю глаза. Мы не над штормоходом.

Более того, мы даже не над дворцом и не над пристанью. Ветер отнес нас на несколько сотен шагов в сторону, и теперь мы летим над землей. Скалистый грунт внизу кажется не очень-то мягким.

Но пилот, видимо, знает, что делать. Хотя мой вес тянет крылоплан вниз, а от одного крыла, похоже, что-то оторвалось и теперь оно не похоже на другое, пилот сохраняет хладнокровие и его движения остаются плавными – даже несмотря на то, что весь планер трясется и вздрагивает от воздействующих на него сил, крылья гнутся, стонут, и от них отваливаются маленькие кусочки. Пилот ловит ветер, набирает скорость и летит обратно к балкону дворца.

Хорошо. Направление почти верное. Могло быть и хуже…

А вот и хуже.

Он несется прямиком к балкону, опускает взгляд на меня, поднимает голову, снова опускает, сбрасывает скорость и снова набирает.

Когда он ускоряется, меня, висящего под ним, слегка относит назад, как маятник. Сейчас кажется, будто пилот метит прямиком в стену под балконом, но я понимаю, что он не собирается врезаться в нее сам.

Он хочет, чтобы в него врезался я. Прямо перед столкновением пилот развернет крылья и взмоет вверх. Затем, не спеша, приземлится на балкон, а меня на бешеной скорости впечатает в стену.

Я начинаю карабкаться по канату, безостановочно перебираю руками, помогаю себе талантом, чтобы лезть быстрее и держаться крепче… но лезть приходится высоко, а я не гранд-мастер Витрувий и не умею бегать по висящим веревкам.

Пилот смотрит вниз, бледнеет. Затем правит скорость и направление, чтобы подлететь еще ближе.

Хладнокровия ему не занимать.

Я лезу наперегонки с ним.

Балкон, подобно гигантскому молоту, заслоняет собой все, и пилот выворачивает крылья.

Едва он направляет крылоплан вверх, я рывком подтягиваюсь и хватаю его за ноги, но мы начинаем подниматься слишком поздно.

В последнюю секунду имперцы бросаются врассыпную и, боясь проткнуть пилота, отводят пики, на которые хотели насадить меня.

Крылоплан вздрагивает, когда кончик крыла задевает ограждение балкона. Мы летим вверх, но входим в штопор, все еще поднимаемся и приближаемся к замку, теряя скорость…

А затем врезаемся.

Инерция протаскивает нас по чему-то твердому и гладкому, вверх и в сторону; меня отшвыривает от пилота, и я лечу кубарем.

Кажется, сознание я не потерял, но, похоже, смягчил собой падение пилота – я только успеваю встать на колени, а он уже вовсю ругается и возится со своим крылопланом.

Он в десяти шагах от меня, жмется к земле, в глазах паника, но мне не понять почему.

Затем он поднимает голову, с испугом смотрит на меня и случайно приподнимает передний край рамы своих крыльев. Ветер подхватывает их и протаскивает привязанного пилота по крыше. Похоже, мы задели стену замка, после чего упали на его верхушку, скругленную ветром.

Если ветер оттолкнет пилота еще дальше, то он свалится вниз и, скорее всего, разобьется насмерть.

Он лежит, распластавшись по крыше, и ничего не может сделать. Держит раму крыльев как можно ниже.

– Отстань от меня! – кричит пилот. – Крылья сломаны. Двоих они больше не выдержат!

Мой дар срабатывает не всякий раз, когда я заглядываю в чьи-то глаза, но, увы, сейчас он все-таки решил сработать. Я за мгновение ока просматриваю его душу и понимаю, что передо мной порядочный человек.

Я подбегаю к нему, оглядываю крылья. На вид они не так уж и сломаны. Может быть, он врет.

– Перенеси меня на штормоход, и я тебя отпущу, – говорю я ему.

Пилот выпучивает глаза, словно я сошел с ума, но он – моя последняя надежда.

– Да я и один не смогу туда добраться, с такими-то крыльями! Гляди… – Он указывает на смявшийся кончик крыла; для этого ему на секунду приходится выпустить из одной руки раму, отчего крылоплан приподнимается, и пилота снова уволакивает к краю.

Я хватаю его и притягиваю вниз. Как только планер свалится за край крыши, он окажется полностью закрыт от ветра.

Если я отпущу, то без опоры на воздушные потоки и без разгона крылоплан полетит к земле. Мало того что он не выдержит двоих… без хорошего разбега против ветра он не выдержит и одного.

Лежа на спине, я упираюсь пятками в камень, проедаю его с помощью ка'кари, цепляюсь, после чего собираю весь свой талант… и, взревев, что есть мочи бросаю пилота вверх, прямо в поток ветра.

Он с невероятной скоростью взмывает в небо.

Мимо меня стремительно проскальзывает трос, я пытаюсь поймать его. Последний шанс…

И я его упускаю.

В