"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

всех отношениях местом. Впрочем, «имея деньги», и в каменном веке, наверное, можно совсем неплохо устроиться. Но если без шуток, то Олег вполне уже вжился в это время и в себя, любимого, каким он стал здесь и сейчас. Более того, если поначалу он и чувствовал некоторое раздражение, натягивая шелковые кальсоны или пристегивая носки к носкодержателям, то свыкся с этим на удивление быстро. И теперь уже получал настоящее эстетическое, а порой и эротическое удовольствие, освобождая Кайзерину или Вильду от всех этих женских «штучек», какие в «своем времени» если и знал, то только понаслышке. Было в этом нечто, было! И то, что он находил, не только не мешало, но напротив, добавляло остроты в обыденность «личной жизни». А бикини… Да, бог с ними, с этими кусочками ткани. В конце концов, если совсем без них, то – разницы и нет.

Но вместе с тем, учитывая особенности их с «коллегами» занятий, отсутствие интернета, мобильных телефонов и телевидения, мягко говоря, напрягало. Чтобы просто сообщить друзьям, где ты и чем занят, приходится из кожи вон лезть, изобретая способы и средства. Однако, что можно изобрести, если и изобретать не из чего?

Путешествие по Баварии было прервано самым неожиданным образом. Второго апреля в регенсбургском отеле «Deutscher Kaiser» Олега догнала телеграмма от «дядюшки Вернера», и, позвонив «куда следует», Баст фон Шаунбург узнал, что уже завтра – то есть почти сегодня – должен быть в Графенау, где в отеле «Kurcafe» его будет ждать один «старый знакомый». Старым знакомым оказался Людвиг Граф из мюнхенского управления СД, но самым удивительным оказалось другое. Вместо Европы «господина журналиста» Себастиана фон Шаунбурга посылали… в Судеты. И не просто в Судеты, «сотрудник» нескольких берлинских газет – вполне консервативных и совсем не партийных – отправлялся через границу нелегально в составе «партизанского отряда», во главе с неким Юргеном Крафтом – м-да… – но ведь и Баста в этом вояже звали Антоном Копфом. И потому, когда господин Копф взглянул в лицо господину Крафту, рассмеялись оба.

– Здравствуйте, Отто, – протянул руку Баст.

– Здравствуйте, Себастиан, – улыбнулся, растягивая шрам на левой щеке, Отто Скорцени.

– Это ваш отряд? – поинтересовался Баст, сделав ударение на слове «ваш».

– Да, мой. Нас перебросили сюда прямо из тренировочного лагеря. Полагаю, наши земляки этому искренне рады, а вот чехи, пожалуй, скоро загрустят…

Вероятно, Скорцени был прав, но и чехов недооценивать не стоило. На дорогах блокпосты, в населенных пунктах комендантский час, а в горах самая настоящая резня. Пленных ни чешская армия, ни жандармерия принципиально не брали, но и немцы, что ушли в горы, тоже ведь не скауты. Те еще головорезы: успели кровушки пустить и чешской, и еврейской в первые дни восстания. Тогда, в феврале, все казалось совсем не таким невозможным, как теперь, когда чехи рассеяли отряды фрайкора, выдавливая из населенных мест и уничтожая поодиночке в холодных, все еще покрытых снегом Судетах. А Баст фон Шаунбург продержался в горах целых десять дней, и одному богу, – а вернее, группенфюреру Гейдриху, – известно, за каким бесом его туда посылали. Ну не для того же, чтобы он написал две вшивые статейки о зверствах чешской солдатни, убивающей немецких детей и насилующей немецких девушек? Это Баст мог сделать, не вылезая из постели, но вряд ли Гейдрих настолько ценил его перо. А с другой стороны, и не на смерть посылал, иначе тот же Скорцени просто не оставил бы Шаунбургу шансов. Тогда для чего? Возможно, Рейнхард хотел, чтобы его человек понюхал пороха. Чистоплюи, играющие в шахматы европейской политики, ущербны по своей природе, сколько бы умны они ни были. Ну что ж, предположение отнюдь не лишено оснований. Десять дней командировки на войну дорогого стоили, и Басту на этой войне не только по кустам прятаться пришлось. Олег уже начал забывать, как это бывает, когда пули над головой свистят. Вспомнил, и ему, надо сказать, не сильно понравилось. Но никуда не денешься. Пришлось и побегать, и пострелять, и самому раз-другой побывать мишенью. Так что, когда на одиннадцатый день одиссеи Баст – грязный, мокрый и смертельно усталый – пересек границу и, пробравшись через «баварский лес», вышел к деревне уже на немецкой земле, он был по горло сыт этим своим военным приключением.

А Гейдрих – грязная свинья! – не нашел нужным даже поговорить, передал новый приказ через порученца, и уже через три дня все еще кашляющий и сморкающийся Шаунбург сошел с трапа самолета в римском аэропорту. А потом была Венеция, Дубровник и Белград, и везде он делал что-то настолько непринципиальное, что оставалось только гадать, какая вожжа попала под хвост большому начальству. А оно – берлинское руководство – только раздавало приказы: налево, направо, шагом марш! Упасть, отжаться, продолжать движение в указанном направлении…

Побывал он и в Мадриде, да так неудачно, что впору всех испанцев по матери пустить. Но сделанного не воротишь: дон Эммануэле сам подставился и своего спутника умудрился – пусть и не по злобе душевной – засветить, показав коллективу «дорогих» русских товарищей, упорно изображавших из себя товарищей испанских. Узнать не могли, но фото-то сделали… Где и как аукнется эта незапланированная встреча? Но в Мадриде, надо сказать, он побывал впервые, и в Касабланке, Марселе и Неаполе – тоже, а вот в Берлин или Париж попасть никак не удавалось. Все время находились веские причины оставаться на месте или нестись куда-то еще – не туда. А время шло, и война в Чехословакии – если это все-таки была война – начала вроде бы сходить на нет. Во всяком случае, чем теплее становилось в долинах и веселее журчала талая вода в горных реках и ручьях, тем меньше там – в Судетах – стреляли, но зато очень громко, на повышенных тонах, говорили политики. И повод серьезный. Полмиллиона беженцев – это ведь не фунт изюма, особенно если это немцы, о страданиях которых и хотели бы, да не могут промолчать ни в Берлине, ни в Вене. А тут еще и закусившие удила чехи разоряются на всю Европу, весьма драматично демонстрируя свое негодование по поводу отсутствия лояльности у чешских немцев, с одной стороны, и вмешательства во внутренние дела суверенного государства – с другой. И кто бы это, спрашивается, мог быть – такой вредный? Уж, не те же ли немцы с австрийцами? И вывод напрашивается сам собой: «а давайте решим наконец „немецкий вопрос!“ При том не просто так решим, а „самым решительным образом“. Раз и навсегда! Улавливаете, дамы и господа,