Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

настало время найти подходящего «пилота». Рати Йера тщательно проанализировала предъявляемые к нему требования, постаравшись учесть все нюансы. Пилот должен умещаться в кабине, поддаваться дрессировке, быть достаточно умным, чтобы понимать, что такое гаринафин, и обладать острым зрением, дабы направить быстро летящий снаряд на далекую цель. Подобные критерии исключали насекомых и подавляющую часть рептилий. Млекопитающие – такие, например, прирожденные охотники, как кошки и хорьки, – поначалу рассматривались, но в конечном итоге были отвергнуты, поскольку в большинстве своем впадали в панику, оказавшись внутри летящей машины. Обезьяны, несмотря на присущую им от природы сообразительность, были животными достаточно редкими и слишком крупными. Хорошенько все обдумав, Рати Йера остановила свой выбор на птицах.

Она попросила Види и Арону прошерстить рынки крупных городов Дара в поисках уличных артистов, ставящих интересные трюки с пернатыми. После того как ветеринары осмотрели птиц, а их хозяев привели к присяге, объяснив, что речь идет о государственной тайне, всех доставили в Тиро-Козо.

Когда Рати объяснила, что у нее на уме, дрессировщики восприняли эту идею скептически.

– Ну и как, интересно, мы сможем обучить своих подопечных управлять живым оружием, не поднимаясь в небо вместе с ними? – спросил один из фокусников. – Даже и не просите: это в принципе невозможно.

– Когда Луан Цзиаджи впервые пролетел над процессией Мапидэрэ на беспривязном воздушном змее, многие тоже так говорили, – заметила Рати. – Наша задача, дамы и господа, – сделать невозможное реальным.

Дрессировщики объединили свои усилия и через несколько дней оживленных споров изложили план – создать тренировочное приспособление-симулятор, которое они назвали «замещенной реальностью».

Начали с изготовления точного подобия носа и кабины механического дирана. Секцию бамбука расщепили вдоль, получив полукруглое «сиденье». К нему привязывали обучаемого «пилота» – воробья, чижика, хохлатую майну или голубя – головой вперед, оставляя ее свободной, чтобы можно было клюнуть ручку управления. Реплику головы дирана подвесили посреди просторной комнаты, пол, потолок и стены которой покрывали во много раз уменьшенные модели различных ландшафтов: гор, побережья, лесов, полей, рек… Здесь были даже облака, создаваемые посредством выпускаемого из трубок пара, видимые как бы с высоты птичьего полета. Стоило пернатому «пилоту» клюнуть ручку управления, как нос модели дирана поворачивался и пейзаж в комнате перемещался, отражая действия маленького авиатора.

Механизм «замещенной реальности» позволял дрессировщикам обучать своих питомцев управлять механическим дираном, не поднимаясь при этом в воздух самим. Предложенная схема привлекла внимание молодого императора, и он разработал версию, адаптированную для обучения наездников гаринафинов. Использование для каждой тренировки настоящего крылатого скакуна чересчур утомляло зверей да и вдобавок подвергало малоопытных всадников ненужной опасности. А потому в открытом поле построили мини-модель острова Полумесяца, над которой обучаемые могли летать, оседлав деревянную лошадку – вот только лошадиную голову заменили уменьшенной копией рогатой головы гаринафина. Хотя это было, разумеется, не то же самое, что упражняться, сидя на настоящем звере, всадники разучивали различные маневры, получали больше «полетного времени», привыкали к тому, что им предстоит увидеть со спины скакунов, – при этом все делалось ценой малых затрат и без всякого риска. Со временем гонки на деревянных гаринафинах стали любимым времяпрепровождением наездников, особенно после нескольких кувшинов рисового пива.

Однако при всем старании дрессировщиков процесс обучения птиц пилотированию вскоре зашел в тупик. Пернатые привыкли летать по собственной воле, а сейчас оказались заточенными в тесном пространстве, имея возможность менять положение, только клюнув маленькую ручку. Подобные опыты просто не могли увенчаться успехом, поскольку противоречили их природе. Более того, при встрече с огнедышащей моделью гаринафина инстинкт самосохранения побуждал крылатых пилотов сворачивать в сторону, а не лететь прямо на них.

После нескольких недель бесплодных попыток Рати Йере пришлось свернуть эксперимент, признав, что ее затея провалилась. Честно говоря, она испытывала скорее облегчение, чем разочарование. Мысль выдрессировать крошечных пернатых с целью использовать птичек, без их на то ведома и согласия, в качестве живого оружия, практически обрекая несчастных на гибель, порядком смущала пожилую даму. Даже если эта тактика и сработает, она темным пятном ляжет на светлый образ ведущего освободительную войну императора.

«Может быть, я просто слишком слабая или глупая, если терзаюсь подобными угрызениями совести? – задавалась вопросом Рати. Но в конечном итоге она рассудила, что идеалы ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. – Разве идеалы – это не то, ради чего мы следуем за Фиро?»

Дражайшая Рати!

Признаться, эмоции так переполняют меня, что я даже и не знаю, с чего начать.

Как я уже наверняка говорила тебе, мастер Мидза Крун возглавляет здесь, в Последнем Укусе, шелкокрапинную группу. Не так давно он поручил мне исследовать свойства проточных и перекрывающих материалов в надежде отыскать такой, который будет проводить шелкокрапинную силу даже лучше, чем серебро. Подобного рода открытие позволит создать более вместительные банки Огэ и более эффективные цепи.

Я решила сосредоточить усилия на необычных материалах и обратилась за советом к друзьям и коллегам. Помнишь тот метод получения купоросного масла, который ты намеревалась применить? Мой приятель-алхимик прислал ответ и сообщил, что после приготовления каждой порции купоросного масла печь и обитые свинцом кадки покрываются ядовитым осадком из различных веществ, как известных, так и неизвестных пока науке. Все они, надо полагать, высвобождаются из пахнущей серой руды. Вместе с письмом мой друг прислал также несколько образцов этих веществ. Заинтригованная, я немедленно начала опыты.

Хорошо известно, что способность того или иного материала проводить шелкокрапинную силу присуща ему от природы и, хотя может колебаться с учетом температуры, влажности и прочих условий, в целом является уникальной для каждого вещества. Этот признак наряду с другими можно рассматривать в качестве критерия для распознавания тех или иных химических элементов.

Для определения проводящей способности вещества мы, как правило, используем изобретенный мастером Мидзой Круном прибор, называемый крунометром. В основе его лежит свойство бегущей по проволоке шелкокрапинной силы воздействовать на стрелку компаса, помещенного рядом. Чем сильнее шелкокрапинное течение, тем сильнее отклоняется стрелка.

Мне удалось идентифицировать большинство веществ, входящих в состав осадков, которые образуются в процессе производства купоросного масла, но один из элементов меня озадачил. Образцы прибыли в форме сероватых горошин, и никто из коллег-алхимиков не знал, что же это такое. Неизвестный материал явно не принадлежал к металлам, и первоначальные тесты на крунометре, произведенные вечером, после долгого дня иных исследований, показали полнейшую его неспособность проводить шелкокрапинную силу. Заключив, что он является не проточным, а перекрывающим, я сгребла горошины в кучку и отложила в сторону, полностью утратив к ним интерес.

На следующий день я потратила почти все утро, составляя отчет о дорожных расходах за минувший