ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

алхимика он расстелил газету, рассыпал на ней повыкопанные грибы, вооружился пинцетом и начал делить их на кучки: побольше, поменьше и так себе. Он смахивал на Паниковского, погруженного в распределение награбленного. Кое-что Артур оставил про запас.

Было рано, было очень рано, как написал в свое время опять же Есенин, так и не настигнутый марафонистым Гастрычем в гостиницах Англетер, Астория и Кристалл-Палас, и студенту Артуру Амбигуусу очень нравились эти стихи; итак, докончим: "понял я, что надо по грибы". Он воздевал палец и читал их, многозначительно задерживаясь на каждом слове и даже слоге. "Понял! Я! Что надо!.." Человек знал, о чем пишет и для какой аудитории. Дзен ощущался в каждом слоге...

Артур - не Есенин - собирал их с утра. Вернувшись, застал всех спящими: предки валялись в отрубе, Крышин и Ключевой... Артур не захотел присматриваться, отвернулся и молодо-зелено сплюнул. Прочих пока не было, они расползлись по домам, которые представлялись студенту животными норами. Мелкий Амбигуус заглянул в кастрюлю: пуста. "Его сердце сразу остановилось, его сердце сразу за-мер-ло", но тут он увидел отвар, перелитый в банку, градуированную специальным маркером. Капитализм есть учет и контроль. Амбигуус еще не привык к этому новшеству. Уровень жидкости стоял на четвертой отметке, если считать сверху, а против трех вышестоящих - проставлены росписи: во столько-то часов-минут-попытка секунды брал-отливал себе Гастрыч - посылал двойника двумя этажами ниже, морду набить одному скандалисту, а сам обезопасился кучей свидетелей. Алиби, почитай, лежало в кармане. Да нет, оно там только лежит, не надо шарить по чужим карманам лапой, почитай на роже. Да битый и не посмеет заявить. Во столько-то отливал Извлекунов - похоже, этот элементарно подсел, и цели его неясны. Последней собиралась брать мама: уговаривала компаньонов подарить ей немножечко для рагу, потому что у нее закончились сухие кубики, а она любила эксперименты с примитивными специями. "Это ничего, если призраки покушают", - внушала она, но ей припомнили сынка и зверей, не дали. Мама перечеркнулась, вместо нее расписался сам Амбигуус-младший. То, что он взял, теперь и кипело в колбе.

Отныне слово "отливать" обогатилось новым значением, перестав быть непристойным. Вернее, оно очистилось от прицепившегося.

Вообще, по наивности он рассчитывал завладеть всем запасом - со временем. Нечего размениваться на дежурное мордобитие и самодостаточный кайф удвоения. Не говоря о каком-то рагу. Продукт бесценен и должен находиться под контролем знающего человека.

Дело мастера боялось: оно булькало, оно выходило узенькой струечкой пара.

Делатель снял колбу с огня, разлил декохт по другим, пронумерованным. В каждую бросил по щепотке поганок, пометив, куда и сколько. Засек время. Вернулся в кухню, отлил из банки еще одну добрую порцию, поставил отметку: Артур Артурович Амбигуус, для научного опыта.

На всякий случай он развернул фолианты, якобы прислушиваясь к их нудным советам, которые ни для кого не секрет. Секрет - другое! Вот он, секрет: студент преотлично знал и сам: сюда он бросил ровно столько, сколько подсказывал черт, уютно устроившийся в серной ушной раковине. Черт сей очень любил навещать Артура Амбигууса, старшего и младшего, считая серу лечебной грязью. Сюда - тоже правильно, а вот с номером третьим, похоже, переборщил. И неизвестно, во что может вылиться подобная передозировка - понятное дело, в горло, но кто получится? Двойник или нечто иное, с атрибутами чудовища? Или грибы, воспитанные на воле, отданные на откуп ветрам и дождям, перебьют отвар напрочь - ну, тогда он добавит из банки еще и впредь уж не ошибется.

Разумеется, он предварительно смолол все поганки в электрической мясорубке.

"Нужен вакуумный насос, - Артур задумался. - Или он отсос? Напрягу Гастрыча, такой мужик достанет все, что треба, хотя бы компрессор, да на память засос поставит. Любому. - И уже про вакуумные методы: - Это же выйдет чистая вытяжка... фитюля". Такие он - сам не любитель - вытягивал из маковых головок в кафедральной лаборатории.

Он закрепил первую колбу, где лесных поганок было меньше всего, обратно на спиртовке. И распахнул форточку, потому что воздух отяжелел и рядом начало проступать что-то готовое к воплощению.

"Можно и нюхать!" - младший Амбигуус пришел в восторг. ЛСД отдыхает. Одновременно он услышал, как отпирается дверь: прибыл неутомимый Гастрыч. Его теперь называли главным агрономом и выдали запасные ключи, чтобы появлялся, когда захочет. Тот договорился с Анютой и захотел появиться очень быстро и пораньше.

Анюта Амбигуус уже выбралась из-под одеяла и направилась в душ.

- Химичишь? - сосед заглянул в лабораторию алхимика. - Гарри Поттер... Пошли в сортир, поглядим, как там и чего.

Амбигуус послушно пошел за Гастрычем. Проходя мимо ванной, Гастрыч - он умел - оттопырил правое ухо и прислушался: шум воды. Все в порядке.

В сортире он долго созерцал перепаханный пол. И так залюбовался, что даже очень тихонечко затянул "Полюшко-поле".

- Хорошо просеяли, стервецы, - похвалил он Крышина и Ключевого. - Поливали?

Студент пожал плечами.

- Давай польем, - Гастрыч расстегнул штаны и начал последовательно орошать пашню могучей струей. - А горшок вообще заколотим. Зачем он теперь? Бумагу - в ведро. Вот он, биотуалет будущего!

- Не, не надо, - попросил Амбигуус. - Все-таки, не всякий же раз...

- Ладно, - смилостивился тот. - Я пошутил. Достаточно ирригации. Я там удобрения особого принес целый мешок, потом раскидаем. Пойду помою руки, - сказал он, намыливаясь в ванную. - Ты не ходи туда, я их долго мою и думаю всегда, когда умываюсь, мне опасно мешать. Самые умные мысли приходят в голову почему-то под краном. Под самой струей.

Артур решил не останавливать Гастрыча. Мама моется. Ну и что? Из ванной доносилось бормотание, и Артур Амбигуус разобрал уговоры Гастрыча: "Как домочься тебя? томным шепотом? конским топотом?..."

15. Оранжерея

Гастрыч мыл руки около получаса.

- Ну, - изрек он бодро, выходя на божий свет, - идем в прихожую. Поможешь мешок дотащить.

Он, конечно, шутил, ибо сложения Артур Амбигуус-младший был хилого и числился в презираемой касте очкариков - некогда числился. Теперь, став поганкиным бригадиром, он приподнялся в среде обитания - "среде равных", как принято выражаться в ученой западной литературе.

В коридоре, при дверях, стоймя стоял большой, толстый пакет, перехваченный сверху веревкой, как пук волос - затрапезной лентой для украшения дебелой, глупой бабы. Он был донельзя похож на рулон рубероида.

Амбигуус прислушался: ему послышалось, что в ванной плеснуло.

- Чего ты? - по-щучьи осклабился Гастрыч.

- Да так, пришла в голову одна мысль, - отговорился