Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков

Он нарастал с чудовищной скоростью, гребнем в три человеческих роста, поглощая пепел, кости, обломки. И на его гребне, вмороженный по грудь, как в асфальт, несся Фенрир. Его безумный рев превратился в визг ужаса. Он бился, вырывался, но лед сковывал его с силой вечной мерзлоты. Волна несла его прямо ко мне.

Я встал. Поднял руки, впитавшие холод мертвого мира. В ладонях уже клубился сгусток абсолютного нуля — не шар, а точка. Точка схлопывающейся реальности.

— СПАТЬ! — проревел я не своим голосом, а голосом самого холода и смерти, и швырнул точку вперед.

Она пронеслась сквозь гребень ледяной волны, сквозь морду Фенрира, в его открытую пасть. И… схлопнулась.

Не было взрыва. Был хлопок. Как лопнувший мыльный пузырь. Но в масштабе волка. Все, что было выше груди Фенрира — голова, шея, часть плеч — просто пропало. Стерлось из реальности. Огромная, ледяная статуя его тела, вмороженная в черный лед, замерла навсегда, исторгая струйку черного инея из обрубка шеи. Волна льда остановилась, замерла, превратившись в гробницу.

Тишина. Глубокая, всепоглощающая. Глубже, чем до боя. Прах медленно оседал на черный лед. Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как чужеродный холод мертвого Асгарда медленно отступает по моим каналам, оставляя леденящую пустоту и невероятную усталость. Не физическую. Душевную. От прикосновения к такой смерти.

Повезло. Мне в очередной раз повезло. Волки были сильно ослаблены после гибели богов, иначе моя история тут бы и закончилась.

Пурген подошел тихо. Ткнулся мордой в мою руку. Его шерсть была опалена, на боку глубокая царапина от когтя Фенрира, но в глазах не было страха. Было понимание. И усталость, такая же древняя, как эти руины. Он тихо мекнул, глядя на ледяную гробницу своего старого врага-хозяина.

Я посмотрел на свои руки. Они дрожали от остаточной мощи. От осознания, что только что я стер часть самого Фенрира. Магия Пустоты успокаивалась внутри, насыщенная, но… послушная. Урок был усвоен. Ценой крови и вечного холода. Дап мои удары не отличались разнообразием, но зато были максимально эффективны, что в этот момент и требовалось.

— Ладно, Пурген, — хрипло сказал я, кладя руку на его мощную шею. — Пора валить отсюда. Прежде чем этот мертвый мир решит, что мы — следующее, что нужно стереть.

Холод Асгарда въедался в кости глубже, чем в Нави. Там был чистый, почти стерильный мороз. Здесь — холод тлена. Холод конца. Пепел хрустел под сапогами, как кости мелких существ. Пурген шел рядом, его мощное тело теперь казалось меньше, прижатым к земле. Его глаза, все еще тлеющие молниями, беспокойно сканировали руины. Он знал этот путь. Знакомые очертания разрушенных чертогов, даже под слоем пепла и льда, вели нас куда-то вглубь мертвого города.

— Где его зарыли, рогатый? — спросил я, пыхтя паром. Дыхание застывало мгновенно, осыпаясь ледяной пылью. — Громовержца. Того, кого ты катал на своей спине куда охотней, чем меня. Должен же быть курган? Пирамида? Хотя бы камень с надписью «Здесь лежит тот, кто лупил всех молотком»?

Пурген лишь глухо хрюкнул и ткнул мордой на восток, туда, где над грудой черных, оплавленных камней вздымался огромный, покрытый ледяным панцирем холм. Не природный. Слишком правильный, слишком мрачный. Гробница. Должно быть. Ветер выл вокруг него особенно жалобно.

— Бинго, — пробормотал я. — Ну что ж, Таннгризнир, пора наведать старого хозяина. И позаимствовать его игрушку. Молот Тора. Мьёльнир. Оружие, сокрушавшее горы и черепа великанов. Оно должно помочь против Пустоши. Если таким вдарить по Сердцу, уверен, ему это не понравится. Или… Поднять его против богов, если они решат, что Видар стал слишком самостоятельным.

Мысль о Свароге или Чернобоге, получающем таким молотом по зубам, грела душу приятнее любого костра. Если, конечно, я смогу его поднять. Легенды гласили о его капризном нраве.

Мы двинулись через поле руин. Тишина Асгарда была не пустой. Она была настороженной. Как будто сам воздух затаил дыхание, наблюдая. Пурген шел, опустив голову, осторожно ставя копыта на скользкий лед под пеплом. Его уши постоянно двигались, улавливая то, что было недоступно мне.

Первая атака пришла неожиданно. Не со стороны гробницы. Из-под земли.

Мы проходили мимо гигантской, полуразрушенной арки, когда плита под ногами Пургена взорвалась вверх. острыми, как бритвы, кристаллами льда. Они выросли мгновенно, пытаясь пронзить его брюхо.

Козел среагировал с божественной скоростью — отпрыгнул в сторону, но один из кристаллов чиркнул по его бедру, оставив глубокую, кровоточащую царапину. Не красной кровью. Искрящейся, как ртуть.

Ш-ш-ш-ш-шс-с-с-с…

Из пролома в плитах выползло… нечто мерзкое по своей сути. Фигура, слепленная из грязного, смерзшегося снега и черного льда. Руки — острые ледяные серпы. Голова — бесформенный ком с двумя впадинами, в которых горели синеватые, бездушные огоньки. Оно шипело, как кипяток на морозе, и от него веяло тем же древним холодом, что и от самого Асгарда, но концентрированным, злобным.

— Ледяные кроты? — процедил я, уже выставляя руку.

Магия Пустоты внутри, еще не остывшая после боя с волками, встрепенулась, как хищник, почуявший добычу. Холод встретился с холодом.

Существо рвануло вперед, ледяные серпы взметнулись, чтобы рассечь меня пополам. Я не стал заморачиваться с барьерами. Просто выдохнул. Выдохнул струю ледяной пустоты, тонкую, как лезвие бритвы. Она прошила ледяного монстра насквозь, не замедляясь. Существо замерло. На его груди зияла дыра с абсолютно ровными, заиндевевшими краями. Внутри — ничто. Пустота. Оно рухнуло, рассыпаясь на груду безжизненных, потухших осколков. Энергия, слабая, но ощутимая, словно глоток ледяной воды, потянулась от осколков ко мне, впиталась в каналы.

Пурген, хромая, подошел и с размаху ударил копытом по осколкам, превращая их в пыль.

— Ме-е-е!

Это прозвучало как предупреждение о том, что их тут больше. Говорить, похоже, он опять не желал.

Он не соврал. Мертвый Асгард оказался кишащим всякими гадами. А говорили, что он мертв. Ледяные монстры — порождения вечного холода и остаточной, извращенной магии Рагнарёка — вылезали отовсюду. Из-под обломков. Из трещин в мерзлой земле. Даже собирались из вихрей колючего снега прямо перед нами. Они были разными — маленькие, юркие, похожие на ледяных пауков с жалами из сосулек. Огромные, неуклюжие големы из смерзшегося камня и льда. Твари с множеством щупалец, плюющиеся кислотной слюной, замерзающей в воздухе.

Каждая встреча была короткой, жестокой проверкой моих новых сил и выносливости Пургена.

Одного голема я просто вморозил в землю по пояс, создав под ним мгновенную пропасть льда, а потом сжал кулак — лед сомкнулся, раздавив нижнюю часть твари в ледяную крошку. Верхняя,