Дракстрём - Агсин Атум

потому как капитаны кораблей решили совершить быстрый переход до мыса Асвангхельм, что на южной оконечности Покинутых островов, рано утром. По тому же донесению командиров, а Ёрмунд то услышал от Аскольда, который объявил это для всех своих воинов, там находятся шайки выходцев из Смьюггенгфальма, у которых на родине складывалось всё настолько ужасно, что им приходилось приступить закон. Это донесение было адресовано большей частью для юных участников похода, которые не знали наверняка истинной его цели.

Казалось бы, люди, которые не в почёте среди главного противника, должны быть хорошим союзником в борьбе против него, но всё оказывалось не так просто, а эти самые преступники были столь единоличны, что готовы создать собственную империю на Покинутых островах, не считаясь ни с какой другой страной. Всё бы ничего, да только вот методы их далеко не лучше бывшей родины, а преступления совершённые в рамках страны, далеко вышли за её пределы.

Они называли себя скватри, хотя ярл Брюггенгфальма никакого для них официального названия не принимал, как не принимал этого и его народ. Скватри были практически такими же морскими разбойниками, как и люди ярла Раггарда, с достаточно организованной структурой и имели даже своего предводителя, именуемого как Бидваль, но о его действительном существовании ходят только легенды. Якобы этот самый Бидваль некогда был моряком из Фреирмунднара с лазурного берега Йоктан. Оттуда он направился в именитый город Смьюггенгфальма – Мунднаар, где сумел сплотить некоторую группу протестующих против ярла людей, которые впоследствии стали учинять настоящие преступления не только против власти, но и против мирного населения, чем вызывали народный гнев как Смьюггенгфальма, так и Брюггенгфальма, которому несправедливость всегда стояла комом в горле. Лишь после того, как Бидваль смог сплотить слишком большое количество людей сомнительного происхождения и деятельности, скватри захватили местный флот и отплыли к Покинутым островам, где рассредоточились по безжизненным их пространствам маленькими группами, чтобы отыскать для себя подходящее место для логова. Это место они нашли, но о его местонахождении до сих пор так ничего и не известно, а единственные цели для совершения набегов брюггенгфальмских мореходов были маленькие их лагеря и форпосты, где они порой собирались для неких сходок.

– Эти подлецы хорошая затравка для последующего завоевания Торриланда, – повествовал Алвис сыну – Они нападают на мирные селения и хватают что не попадя. Конечно, в бою может всякое случится, но для них не существует никакого понятия о чести и славе. Они забирают женщин и сжигают всё до основания, оставляя лишь пепелища. На моей памяти мы совершали такое лишь с подобными шайками, которые так же оскверняли Покинутые острова своим присутствием. Эти остова священны, и там не место преступникам.

Ёрмунд знал множество историй про Покинутые острова, но все они касались волшебного их некогда процветания и скорого угасания, которое называют божественной карой. Возможно, эти острова как-то связанны с родиной древних лейвалов, которые стали предшественниками фреирвальцев, но почему-то ни одна из тех баек и легенд об этом ничего совершенно не говорит. Покинутые острова в действительности были покинуты наполовину, и там даже до сих пор проживает коренной народец – танудуны, о которых весь Брюггенгфальм отзывается как о священном народе, но почему-то до сих пор так и не обосновали на их островах ни одного поселения для их защиты, лишь изредка посещая эти места, освобождая порой захваченных женщин танудунок из плена то от одних разбойников, то от других. Ёрмунд знал и то, что его мать Инга была привезена некогда отцом именно с одного из Покинутых островов. Однажды он спросил у Алвиса об этом, но тот ссылался только на очередные свои юношеские байки.

– Это было тогда, когда я затерялся на берегах Эйколля, – говорил он – Мрак и ужас живут там. Холодные и скользкие. Они пожирают своими глазами всё пространство вокруг и шипят, словно змеиное отродье! Но мне удалось от них скрыться! Я бежал по каменной земле с острыми зубцами, торчащими то тут, то там, переплыл ледяную воду и, коченея от холода, на берегах соседнего острова Эйваль, набрёл на остатки умирающего селения, люди которого уже практически его покинули. И лишь доковыляв до одного единственного каменного домика, где в окне горел дарующий надежды огонёк, я свалился прямо на пороге, успев лишь стукнуть кулаком в дубовую дверь. И меня спасла оставшаяся там красавица, которая не хотела оставлять свою старушку-мать на погибель. Нас нашли мои товарищи, когда делали очередную остановку на пути домой, после безуспешных поисков меня у берегов Эйболли. Они-то всех нас и забрали с собой, а она впоследствии и стала моей женой и твоей матушкой.

Ёрмунд верил лишь части этой замечательной семейной байки, но ценности оттого она для него вовсе не теряла. Уже завтра мореходы направятся к островам, которые некогда были родиной его матушки, и они манили своими чёрными силуэтами далеко на северном горизонте, где можно было рассмотреть и пик высокого отвесного утёса мыса Асвангхельм, одинокого и безмятежного.

Глава 5

Битва. В этом слове мальчишки рисуют в голове картинки из древних саг, где герои доблестно сражаются лицом к лицу с врагом, а враг, пытаясь его обхитрить, остаётся поражённым, уступая мастерству народного чемпиона. Как много воспето в песнях этих битв, сейчас уже и не сосчитать. Скальды то и дело путешествуют по миру, повествуя каждому укромному уголку о храбрости и непобедимости какого-нибудь славного воина. Битва – это танец, который сходит прямо со сцены в виде разноцветных иллюстраций, как на обветшалых книжках странствующих монахов. Ни единого изъяна не разглядеть, тут всё, как положено. И слёзы, и смех, и радость, и печаль, но всё так поэтично, так замысловато и красиво! И в какое заблуждение ввели они зелёных юнцов, так долго готовящихся к первой своей схватке? Это не битва – это бойня!

Ёрмунд могли себе когда-нибудь представить подобное? Нет! Всё произошедшее тут же захотелось ему и вовсе забыть. И теперь всё, что говорил о битвах его отец, предстало тем же боком и к юному воину, который питал надежды для своей боевой славы. Крики, лязг, снова крики, а ещё больше смесь всего этого в отсыревшей грязи и толпы обезумевших людей, утопающих в море крови, вот, что такое битва.

Ёрмунд одиноко восседал на камне, отвернувшись от места, где произошла утренняя стычка. Старый Алвис сидел рядом и задумчиво вглядывался в алый горизонт, где только что возродился яркий диск солнца. Всё было окончено, не успев и начаться.

Скватри ждали.