Железный лев. Том 4. Путь силы - Михаил Алексеевич Ланцов

— В калийную, для выделки пороха наилучшего качества.

— А это возможно? Почему другие державы так не поступают?

— Потому что это делаем только мы, — расплылся в улыбке Лев.

На 1851 год всё ещё не существовало технологии переделки натриевой селитры в калиевую. Из-за чего продолжались целевые закупки принципиально более дорогой калиевой для производства порохов. Знаменитую же чилийскую селитру, натриевую то есть, закупали для использования в качестве реагентов.

В реалиях книги она закупалась на 1851 год массово только Россией. Остальные её брали ограниченно. Расцвет «нитратной экономики» для стран региона в оригинальной истории случился попозже лет на десять. А тут — с упреждением и сильным национальным перекосом…

— Морока какая, — покачал головой Николай Николаевич. — Производство ведь и азотной кислоты, и калийной селитры поставлено на поток и полностью перекрывает все нужды казны.

— Превышает уже. Из-за чего Николай Павлович разрешил торговлю порохом в частные руки. Для охоты и самообороны. Пусть и с ограничениями по объёму.

— Вот! Тем более! Зачем её ещё закупать и переделывать?

— Запас карман не тянет, — пожал плечами Лев Николаевич. — Стратегические запасы пороха могут очень пригодиться на случай войны.

— Или нет.

— Им в любом случае получится найти применение, — возразил Лев. — То же строительство, опять же. То, что сейчас есть — капля в море. Порох можно с пользой использовать много где. И даже если удастся нарастить его выпуск впятеро — всё одно не перекрыть потребности. А тут — война. Нас ведь отрежут от латиноамериканских поставок.

— Ну… чёрт его знает…

— Точно-точно. Англичане и французы этим займутся в первую очередь. Поэтому Государь и занимается скупкой стратегических товаров. Свинца знаешь сколько куплено? И всё аккуратно сложено в подвалах. На всякий случай.

— Хм… — хмыкнул Николай Николаевич.

После чего потянулся за заварным чайничком. Подлил себе в чашку заварки, а потом из самовара кипятка.

Молча.

Откинулся на спинку кресла и спросил:

— Слушай, а этого всего не получится избежать?

— Ты имеешь в виду, войны?

— Да. Очень уж она не к месту. У нас второй барк спущен на воду и достраивается. И… не хотелось бы сбавлять темпов.

— Боюсь, что нет. Ты ведь и сам видишь, как султан начал себя вести.

— Может ему шепнуть о том, что у нас есть бронированные корабли, которые в состоянии перемолотить все их флоты?

— Едва ли это имеет смысл, — покачал головой Лев. — Они не поверят. А если поверят, то не оценят. Если же оценят, то и себе начнут делать. То есть, либо эффекта никакого не случится, либо он получится не тот, что нам нужен. Или ты думаешь, что мы зря броненосцы под Воронежем маринуем?

— Хорошо сказано — маринуем. Такое чувство, что суета наводится, а работа не ведётся. Я же проезжал мимо города. Специально заходил поглядеть. Не сгниют?

— Это мой приказ. Император о нём знает и одобряет. Их вытащили на берег и построили вокруг большие сараи, то есть, ангары, чтобы скрыть от лишних глаз.

— Видел. Но почему их не оснащают до конца? Почему броню не ставят? Собрали бы, укомплектовали и держали на приколе.

— Из-за возможных утечек. Мы стараемся их показать через депеши, что у нас ничего не получается. Это игра такая. Там бумаги все с признаком особым идут, чтобы кто надо — понимал. На практике же их можно ввести в бой за пару месяцев.

— Так может ещё парочку построить?

— Всё не так просто. — покачал Лев головой.

— Это ты мне говоришь? — хохотнул братец. — Я тебя не узнаю.

— Перегон корпусов от Севастопольской верфи до Воронежа проходил в полной загрузке для оценки устойчивости и мореходности. И результат разочаровал. Сильно. В хорошую погоду они смогут удивить, а в плохую — не утонут сами, уже хлеб.

— Это верно для всех кораблей.

— Увы, не до такой степени. Так или иначе Лазарев не хочет больше таких малюток. Он признал, что был неправ, когда уменьшал проекты. Но строить новые большие корпуса уже некогда.

— Странно.

— Се ля ви, — развёл руками Лев. — Лазарев и сам не рад.

— Очень странно. Я перед отъездом видел его в Анапе. Он выглядел весьма довольным жизнью и терзал судостроителей на нашей верфи с таким видом, будто что-то задумал.

— Так и есть. Только задумал не он, а мы. — улыбнулся Лев Николаевич.

— Это как-то связано с испытаниями? — кивнул Николай в сторону окна, где опять бахнуло.

— Именно, братец. Именно. Понимаешь, восьмидюймовая пушка на высоком лафете не влезает на артиллерийскую палубу. А без него слишком сильно расшатывает крепления. Поэтому Михаил Петрович заказал шестидюймовые пушки, полностью аналогичные «восьмёркам».

— Чтобы перевооружить линейные корабли?

— Да. По общей задумке мы готовимся к зимней перестройке всех линейных кораблей Черноморского флота в этот сезон или следующий. Как пойдёт. Как первого, так и второго класса. С них по задумке надо срезать все лишние палубы, кроме нижней. Поставить паровую машину. И эти новые нарезные пушки.

— А броню?

— Едва ли это возможно. Под модернизацию идёт три линейных корабля первого ранга и одиннадцать второго. На любой из них брони нужно больше, чем на обоих моих броненосцах вместе взятых. А мы и для них только-только завершили её изготавливать.

— Плохо.

— Нормально, — отмахнулся Лев Николаевич. — Куда полезнее сделать тимберовку тем кораблям, которым надо и почистить днища от обрастания. Я поставил уже два десятка паровых машин для организации лесопилок по роспуску кебрачо на доски.

— На обшивку?

— Точно так. Выше ватерлинии всем её менять будем. И с этим-то большой вопрос как управиться. Сделать-то надо всё максимально синхронно. Поэтому и на нашу верфь в Анапе заезжал. И в Одессе верфи инспектировал. А я пока пушки готовлю, паровые машины с котлами да прочие механизмы. Помпы те же для откачки течи и организации тушения пожаров.

— А… хм… интересно.

— Большое дело задумали.

— А Балтика?

— Если успеем — ей займёмся. Но главное сейчас в едином месте, в единое время оказаться сильнее противника.

— Если вы срезаете верхние палубы, то может восьмидюймовые ставить на высоком лафете? Место-то будет.

— У высокого лафета есть другая беда — он плох при качке. Лазарев решил, что лучше шесть дюймов и заряд поменьше, зато на обычном лафете.

— На борт где-то по пятнадцать-двадцать орудий. — медленно произнёс Николай Николаевич. — Считай тяжёлый фрегат о сорока четырёх пушках. Всего их четырнадцать вымпелов. Это же…

— Шестьсот шестнадцать пушек. Но нет.

— А как?

— Будет центральная батарея из нескольких нарезных пушек. Их будут перекатывать с борта на борт по необходимости. Остальные — 30-фунтовки.

— Ну это для начала. А потом?

— Как