Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

– Томас, – сказал он, остановившись, – здесь все чересчур… обычное.

– Это как? – вежливо осведомился Томас, останавливаясь рядом с Фарлеем.

Фарлей помолчал. Как объяснить ему свое разочарование? Он и сам не до конца понимал, что творилось с ним. Фарлей сказал первое, что пришло на ум:

– Нас было шестьдесят четыре, а теперь осталось всего двое.

– Разве могло быть иначе? – резонно спросил Томас.

У ворот Торуна сквозь камни пробивалась трава. На обочине дороги валялись куски засохшего навоза, оставленного каким-то животным. Фарлей запрокинул голову и зажмурился. У него вырвался стон.

– Что случилось, дружище?

– Томас, Томас! Что ты видишь здесь, что ты чувствуешь? Меня внезапно охватили сомнения…

Фарлей взглянул на своего спутника, словно умолял о помощи. Томас покачал головой:

– Друг мой, относительно нашего с тобой будущего не может быть никаких сомнений. Мы с тобой сразимся, и лишь один из нас войдет живым в эти ворота.

Ворота… Совершенно обычное, хотя и прочное, дерево, скрепленное металлическими полосами. Нижняя часть казалась слегка истертой от прикосновений бесчисленных мужчин и женщин, рабов и животных. За воротами, несомненно, продолжался тот самый мир, в котором Фарлей пребывал сейчас, в котором он провел всю жизнь. А если он встанет перед воротами со стороны Храма, увидит ли он хоть какую-то разницу?

Появился Йелгир, которого они оставили позади; он посмотрел на Фарлея со свойственной ему встревоженной улыбкой. Очевидно, какой-то наблюдатель, невидимый из-за стен, заметил жреца – ворота слегка приоткрылись. Из них высунулся другой жрец, окинувший Фарлея и Томаса безразличным взглядом.

– Кто-нибудь из них ранен? – поинтересовался он у Йелгира.

– У одного повреждена кисть руки, и он не может работать кинжалом, но, похоже, это не доставляет ему особых неудобств. У второго тоже есть рана на руке, но ничего серьезного, мышца не рассечена.

Жрецы понизили голос, и Фарлей перестал разбирать слова. Тем временем над стеной показались другие головы – очевидно, принадлежавшие местным аристократам. Видимо, любопытные находились на галерее, венчавшей стену. Двух финалистов турнира Торуна рассматривали, словно рабов на аукционе. Томас Хватала наконец-то прекратил вытирать свое копье и теперь стоял, взяв его поудобнее. Потом он переступил с ноги на ногу и вздохнул.

– Участникам состязаний велено подождать, – раздался из-за стены чей-то небрежный голос. – Верховный жрец надеется присутствовать при последнем поединке, но сейчас он занят – приносит особое жертвоприношение богам.

Глава 11

У Суоми после разговора с человеком в серой одежде (чьего имени он так и не узнал) сильно полегчало на душе, хотя изнеможение никуда не делось. Он сумел пробраться к самому подножию скалы, на которой стоял корабль, и никто из людей Андреаса его не заметил. Теперь надо было исхитриться и как-то пробраться на корабль – только в этом случае он мог надеяться на успех. Нельзя допустить, чтобы его схватили, прежде чем он взберется на скалу.

Судя по индикатору, вмонтированному в казенную часть ружья, оставалось всего шесть зарядов. Суоми мог бы бросить ружье в лесу, если бы не опасение, что какой-нибудь идиот, нашедший его, случайно убьет себя или кого-либо еще. При расставании Суоми предложил ружье незнакомцу, но тот отказался.

– Я должен и дальше прикидываться рабом, – сказал он. – А в городе раб с такой штукой в руках не пройдет и пары шагов – его тут же примутся расспрашивать. Кроме того, я не знаю, как с ним обращаться. Пусть каждый пользуется своим оружием.

– Пусть каждый пользуется своим, – согласился Суоми, протягивая руку для прощального рукопожатия. – Удачи. Надеюсь, мы еще встретимся в городе.

Теперь, добравшись до скалы, Суоми увидел, что от того места, где они обычно поднимались наверх, начинается достаточно утоптанная тропа, убегающая через лес в направлении города. Еще он отметил про себя, что от разбившегося робота не осталось ни следа; сперва Суоми даже не смог выяснить, где тот упал, но потом сообразил, что мощное дерево, которое он изрешетил, срублено. Там красовался аккуратный пенек, его поверхность измазали землей, чтобы она не выглядела слишком свежей. Само дерево каким-то образом утащили прочь. В общем, кто-то приложил титанические усилия, чтобы уничтожить все свидетельства необычного происшествия. Но уборка наверняка потребовала немалого числа людей, хоть один из них должен был заговорить об увиденном, – а значит, незнакомец в сером мог распускать слухи в благоприятных условиях. Что ж, это только к лучшему.

Оказавшись в месте начала подъема, Суоми приспустил ремень ружья и отбросил оружие в сторону. К его немалому удовольствию, страховочная веревка была там же, где и раньше. Подавив дурацкое желание развернуться в последний момент и удрать обратно в лес, Суоми стиснул зубы, ухватился за веревку и принялся карабкаться наверх. Он изрядно ослабел и страдал от боли, и поэтому даже на нижнем, более легком участке склона ему пришлось изо всех сил цепляться за веревку обеими руками, тогда как раньше он преспокойно поднимался, вообще не пользуясь ею.

Суоми был еще совсем невысоко, когда откуда-то вынырнул солдат; посмотрев вниз, он заметил Суоми и поднял крик. Не обращая внимания на вопли, Суоми продолжал медленно двигаться вверх. Крики не утихали. Суоми поднял голову и увидел, что солдат занес копье, словно готовился его метнуть.

– Если ты проткнешь меня этой штукой, будешь сам меня тащить, – крикнул в ответ Суоми. – Да посмотри на меня! Разве я настолько опасен, что ты меня боишься?

Суоми сжался, ожидая удара копьем, но его не последовало. Солдат перестал кричать, отошел в сторону, потом принялся что-то говорить. Послышались другие мужские голоса. Суоми не обращал особого внимания на то, что они говорят, и больше не смотрел наверх. Голова кружилась от голода и усталости, из-за воспалившейся раны поднялся жар, все силы уходили на борьбу со скалой. Наконец Суоми добрался до площадки и перевалился через край – ему показалось, что подъем занял целую вечность.

Когда он поднялся, то заметил у себя под ногами матрас из пенки, но Барбары нигде не было видно. Вокруг Суоми столпились шестеро мужчин – четыре солдата и два жреца в отороченных пурпуром одеяниях: они выкрикивали угрозы, нацелив на Суоми обнаженные мечи и наконечники копий, так что землянин едва держался на краю обрыва. В конце концов один из жрецов повысил голос и что-то скомандовал. Солдаты опустили оружие, быстро раздели Суоми, обыскали его, потом порылись в его одежде и швырнули ее хозяину.

– Что вы сделали с девушкой, которая была здесь? – спросил Суоми во время этой процедуры.

Никто не потрудился ему ответить.

– Отведите