Порочные идеалы - Элвин Гамильтон

Лотти сияла.

И она ехала домой.

Они ехали уже несколько часов. Поля за окном сменились лесом. Потом автомобиль поднялся на вершину холма, и дневной сумрак рассеялся.

Внизу простирался город, сверкающий огнями ярче звезд на небе. Здания с горящими окнами поднимались так высоко, что Лотти ни на миг не усомнилась в том, что они были построены с помощью магии. Золоченые и посеребренные крыши, казалось, вот-вот пронзят серые тучи.

Затем дорога вновь повела их вниз, и город исчез из виду. Будто чудесное создание, вынырнувшее на поверхность моря и тут же скрывшееся в глубине. Они почти приехали.

Тучи, сгущавшиеся с самого утра, наконец пролились дождем. Капли забарабанили по окнам, сначала редко, потом все быстрее и быстрее, застилая стекла.

Они проехали еще немного, автомобиль замедлился и вскоре остановился.

– В чем дело? – Мистер Брам бросил раздраженный взгляд на карманные часы. – Бенедикт, нам нужно поторапливаться. В городе скоро начнется час пик.

Но Лотти успела увидеть то, что увидел Бенедикт. За всю поездку им встретилось всего несколько людей. Фигуры где-то далеко в поле, пара ребятишек на стене. А сейчас на узкой дороге перед ними лежало тело девочки.

Лотти потянулась к ручке, но Бенедикт тут же щелкнул переключателем, и дверь заблокировалась.

– Жди здесь, – сказал он, вылезая с водительского сиденья. Будто у Лотти был выбор. Но она все же перебралась на противоположный ряд, чтобы лучше видеть происходящее через лобовое стекло. Ее голые ноги прилипали к кожаной обивке.

Девочка не шевельнулась, когда Бенедикт осторожно приблизился. Даже когда он присел в шаге от нее и протянул руку, чтобы проверить пульс.

А потом она вдруг растворилась в воздухе.

Лотти отпрянула и судорожно вдохнула.

Мистер Брам поднял взгляд.

– Что такое? – спросил он, отвлекшись наконец от своих бумаг.

Лотти завертела головой, ища взглядом исчезнувшую девочку. Где-то же она должна была быть. Девочки просто так не исчезают, даже с помощью магии. Краем глаза она уловила какое-то движение среди деревьев за мгновение до того, как из темноты выпрыгнул волк.

– Осторожно! – непроизвольно вырвалось у Лотти.

Бенедикт уже вскочил на ноги и разворачивался, одновременно вынимая из ножен меч.

Клинок описал плавную дугу и встретился с шеей волка, но крови не пролилось ни капли; вместо этого зверь упал на дорогу с пронзительным металлическим лязгом.

Лотти уже видела волков. Она знала, что они не должны блестеть.

Но у этого не было ни шерсти, ни мышц. Его тело поблескивало в свете автомобильных фар, а суставы скрипели. Капли дождя барабанили по металлической шкуре, пока волк вновь поднимался на стальные лапы.

«Не ходи в лес, дитя, – говорилось в сказках. – Там подстерегают опасности, которые тебе пока не одолеть».

Волк снова кинулся на Бенедикта, широко распахнув пасть с бритвенно-острыми клыками. Но Бенедикт оказался быстрее – он увернулся так же молниеносно, как уложил на землю Конрада одним ударом. Чудовище пролетело над ним.

Из леса показались еще две металлические фигуры.

Волки, вспомнила Лотти, всегда охотятся стаями.

О печальной участи непослушных детей, забредших в лес, ходило множество историй. Пастушок, что пошел вслед за ягненком во тьму и так и не вернулся; девочка, которой надоело сидеть под окном у бабушки и от которой остались только клочки красного плаща.

Над головой у Лотти раздался грохот, и она вздрогнула – что-то ударилось о крышу автомобиля. Потом справа послышался шум. Она резко обернулась и встретилась лицом к лицу с одним из волков. Он таращился в окно пустыми металлическими глазами. С такого близкого расстояния Лотти различала каждую блестящую детальку на его морде, даже вырезанное подобие усов. Морда скорее напоминала череп, чем голову живого волка.

Мистер Брам вскрикнул и отполз назад по сиденью, как можно дальше от металлического чудовища, вцепившегося зубами в посеребренную ручку, как собака в кость. Вот только собаке не хватило бы сил сорвать дверцу с петель. Лотти тоже попятилась, лихорадочно оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия.

– Кларенс! – крикнул Бенедикт. Он пытался отбиться от трех окружавших его волков. У одного из них была повреждена лапа – она болталась на проводках, торчащих из механического сустава. Но двое других были целы. – В бардачке лежит люстр!

Мистер Брам не пошевелился. Он съежился на сиденье, глядя на металлических чудищ в немом ужасе. Очки съехали набок, а шляпа-котелок оказалась расплющена о спинку кресла. Кажется, он даже не услышал Бенедикта.

Зато Лотти услышала.

Судорожно дыша, она приподнялась на сиденье и заставила себя сосредоточиться на двух словах. Люстр. Бардачок. Люстр. Бардачок. Люстр. Она понятия не имела, что такое люстр. Да и бардачок тоже. На переднем сиденье было пусто, если не считать аккуратно сложенной куртки Бенедикта.

Металлический волк впечатался в дверцу с оглушительным грохотом. Лотти постаралась сдержать дрожь. Монахини отругали бы ее за страх перед смертью. Ведь смерть – лишь возвращение к тому, из чего все были созданы. Смерть следует встречать с распростертыми объятиями и смиренно возвращаться в лоно земли.

Однажды Лотти так и сделает. Но не сегодня. Сначала она встретит свою мать, а потом уж – смерть.

Бенедикт вновь взмахнул мечом под дождем, и свет фар, отразившись в лезвии, на миг озарил переднюю часть салона. Лотти успела разглядеть небольшое отделение на приборной панели. В стеклянной перегородке был зазор – как раз чтобы просунуть руку. Дрожащими пальцами она попыталась открыть защелку бардачка. Волк снова кинулся на автомобиль, и от удара окно покрылось паутиной трещин. Еще один-два таких удара – и стекло не выдержит.

Лотти прижалась к перегородке лицом и наконец сумела подцепить защелку. В отделении оказались ручки, записная книжка, упаковка жвачки. И резная золотистая сфера.

Лотти не знала, что такое люстр, но он мог быть либо незаточенным карандашом, либо загадочной сферой.

Она потянулась к сфере в тот самый миг, когда волк снова врезался в автомобиль. Окно разлетелось на осколки, и люстр покатился вперед. Лотти едва поймала его, и тут за спиной раздался крик. Выдернув руку из-за перегородки, она обернулась и успела увидеть, как на шее мистера Брама сомкнулись железные челюсти, окрасив его узорчатый жилет алым. Вопль сменился бульканьем, и волк выволок мужчину из автомобиля.

Лотти лихорадочно вертела золотистый шарик, пытаясь отыскать кнопку или переключатель – что-то, что превратит его в оружие. Каким-то уголком сознания она обратила внимание, что большой палец у нее в крови. Она порезалась, когда открывала бардачок, и даже не заметила.

Волк, вытащивший наружу мистера Брама, повернулся к ней и присел на механические задние лапы, словно учуяв кровь холодным стальным носом.

Руки Лотти тряслись, размазывая кровь по узорам на шарике.

Возможно, пришло время молиться.

А потом шарик в ее руках вспыхнул ярким светом.

Словно фейерверк взорвался в темноте, озарив весь автомобиль и дорогу вокруг. Пелена дождя засияла и скрыла из виду серое небо. Лотти на мгновение ослепла.

Она зажмурилась. То ли от света, то ли от неминуемой смерти. Как маленькая девочка, уверенная, что волчьи зубы до нее не дотянутся, если спрятаться под одеялом.

Но никто не выволок ее из машины, и ничьи клыки не впились в ее горло.

Она ждала, зажмурившись и слушая собственное судорожное дыхание, пока не увидела за опущенными веками возвратившийся грозовой сумрак. Наконец она осмелилась открыть глаза и поморгать, прогоняя отголоски пляшущих огней.

У вырванной дверцы появился Бенедикт. Он промок до нитки, а на руке у него виднелся кровавый росчерк.

– Ты не ранена?

За его спиной металлический волк пялился на нее невидящими глазами.

Лотти невольно отшатнулась. Но волк не шелохнулся. Он лежал на земле – мертвый. Хотя как он мог быть мертв, если никогда не был живым?

– Грейс, ответь мне. – Бенедикт заговорил настойчивей. – С тобой все хорошо?

Это привлекло ее внимание. Пусть Лотти ничего толком не понимала, но уж свое имя она не забыла.

– Я не Грейс.

Когда Бенедикт понял, что сказал, его лицо застыло. Страх сменился тем же нечитаемым выражением, что и в Гельде. Он протянул руку и забрал золотистую сферу.

– Молодец.

– Я не… – Лотти помотала