Порочные идеалы - Элвин Гамильтон

– Тогда я буду участвовать. – Такие простые слова, но, стоило Лотти их произнести, и щемящая тоска в груди обернулась решимостью. – Если мне нужно победить, чтобы обрести семью, пусть так и будет.

Бенедикт кивнул, нисколько не удивленный. Будто знал ее лучше, чем она сама знала себя. Он открыл дверцу автомобиля.

– Тогда поспешим, пока у нас еще есть время.

Лотти старалась не отстать от Бенедикта посреди суматошных городских улиц.

Почти час они шли пешком, прежде чем сесть в такси. Бенедикт пообещал заплатить водителю вдвое больше, чтобы тот согласился пустить их в салон в мокрой одежде, и велел ехать на север. Лотти смотрела, как проносится за окном город. По улицам прохаживались мужчины в черных костюмах и женщины в цветастых шляпках. Девушка протянула руку в перчатке, удерживая на весу пакеты с покупками, и рядом с ней остановилось оранжевое такси. Лампочка на его крыше сменила цвет с зеленого на красный.

Потом они проехали мимо ресторана. Лотти успела разглядеть, что он был набит битком. Посетители толкались локтями и коленями за крохотными столиками, окна запотевали от дыхания. Тремя этажами выше из окна высунулась девушка в шелковой сорочке, выпуская из алых губ облачко сигаретного дыма. Мужчина в щеголеватом костюме открыл металлическую дверь, и вслед за ним на улицу выплеснулась музыка. Город совершенно не походил на Гельд. Это был целый новый мир, и Лотти будто бы оживала с каждой следующей улицей.

Она заметила, когда город вокруг стал меняться. Вывески магазинов и небоскребы уступили место элегантным белым домикам с вычурными железными заборами и цветами в ящиках под окнами.

– Остановите здесь, – сказал Бенедикт, расплачиваясь с водителем. – Надо успеть до заката. – В его голосе слышалась тревога. Бенедикт открыл дверцу со стороны Лотти. – Твоя мать уже ждет тебя в доме.

Лотти невольно втянула голову в плечи, пытаясь укрыться от дождя. Они двинулись дальше. Ее переполняло волнение.

Они были почти на месте. Она почти добралась до матери. До своей семьи. Почти заполучила шанс себя проявить.

Они завернули за угол, и перед ними предстал особняк Хольцфаллей.

Во всем остальном городе лил дождь, но в небе над особняком не было ни облачка. Он высился в конце улицы, словно замок из старых сказок. Белый мрамор сиял под лучами заходящего солнца. На колоннах покоились балконы с коваными металлическими ограждениями, увитые плющом. Серую крышу венчали башенки. Особняк был размером с весь Гельд. Подъезжавшие автомобили на его фоне выглядели игрушечными.

Что-то защемило у Лотти в груди. Будто отозвалось на близость родового дома.

Они едва успели сделать шаг, прежде чем у них на пути встали трое.

Одеты они были точно так же, как Бенедикт, в серые дублеты с вышитым силуэтом человека, занесшего топор над их сердцем. И, совсем как у Бенедикта, у каждого на поясе висел меч.

Лотти почувствовала, как Бенедикт тут же напрягся. Он встал между ней и тремя рыцарями, положив руку на рукоять меча.

Двое из них были едва ли старше Лотти. Юноша и девушка, немедленно выпрямившиеся при виде Бенедикта. А вот третий, мужчина лет на тридцать старше, единственный не вздрогнул при их появлении. Он лишь окинул Лотти оценивающим взглядом – таким же, каким смерил ее Бенедикт на площади Гельда.

– Это она. – Он не спрашивал. Он знал, как и Бенедикт.

Они пришли за ней. Как сестра Бригитта, чтобы запереть ее. Как волки на дороге. Последняя преграда между ней и особняком. Но во взгляде рыцаря читалось лишь усталое смирение.

– Сэр Эммерих. – Бенедикт уважительно склонил голову, не сводя глаз с трех других рыцарей. – Я полагаю, вы не отступите.

Обветренное лицо сэра Эммериха было печально.

– Нам был дан приказ. – «Приказ». Это слово прозвучало веско, словно в него был вложен смысл, недоступный Лотти. – Бенедикт, мальчик мой, это для всех плохо кончится. Для дочери Грейс в том числе. Ты можешь просто подождать… Солнце скоро зайдет. Нам не придется обнажать клинки. Не придется проливать кровь.

Бенедикт не сказал ни слова, только крепче сжал рукоять меча. Двое молодых рыцарей моментально выхватили клинки.

Кольцо-блокатор не давало ей подслушать чужие мысли, и Лотти как никогда ясно ощутила собственные эмоции. Страх захлестнул ее с головой. Не только за себя, но и за Бенедикта.

Но молодые рыцари не спешили бросаться в атаку. Они смотрели на сэра Эммериха в ожидании указаний. Трое против одного, и все же они были напуганы куда сильнее Бенедикта.

– Что ж, так тому и быть. – В глазах сэра Эммериха плескалось сожаление. – Мальчик мой, многие могут поплатиться жизнью за твой поступок. Но я не виню тебя за верность данной ей клятве.

Стоя под дождем в тени огромного особняка, Лотти плохо понимала, что происходит. Но одно она знала точно: из-за нее прольется кровь. Снова.

– Когда будет возможность, – прошептал Бенедикт так, чтобы услышала только Лотти, – беги.

И бросился вперед.

Лотти отшатнулась, когда меч Бенедикта встретился с клинком старшего рыцаря, успевшего извлечь оружие из ножен в мгновение ока. Бенедикт молниеносно уложил на землю молодого рыцаря, потом ударил женщину локтем в лицо, разбив ей нос и заставив попятиться.

Лотти и сама было отступила назад, но потом пришла в себя. «Беги», а не «убегай».

Стук сердца вторил звону клинков. Под дождем уже успела пролиться кровь. Бенедикт сражался за нее. Ради того, чтобы она смогла добраться до матери. Она не упустит этот шанс. Не позволит этой крови пролиться понапрасну. Как и крови мистера Брама.

Она приготовилась, и в этот самый миг поверженный рыцарь обратил на нее внимание. Лотти собрала в кулак остатки сил. За спиной остались бессонная ночь в яме среди шиповника, предательство, волчьи клыки и руины прежней жизни. Впереди, у стен особняка, где кончался дождь, ее ждала новая жизнь.

И Лотти побежала.

Побежала, спасая свою жизнь. Побежала к той жизни, которой так отчаянно жаждала. Бенедикт ударил ногой по ребрам молодому рыцарю, пытавшемуся встать.

Одним рывком Лотти преодолела границу дождя.

Лучи заходящего солнца ослепили ее, заставив замереть на месте. Лотти понимала, что надо двигаться дальше, но без указаний Бенедикта не знала куда. Они приблизились к особняку по боковой улице. У главного входа бурлила активность – подъезжали роскошные автомобили, из которых выходили элегантно наряженные люди. Замешкавшись, она смотрела, как из одной машины вышла темноволосая фигура, которую встретили вспышки фотокамер и галдящие наперебой голоса.

Лотти могла бы подойти к главному входу в своем заляпанном грязью платье и объявить себя потерянной Хольцфалль, но это явно не кончилось бы ничем хорошим.

Ее внимание привлекло какое-то движение в стороне от суматохи и сверкающих вспышек. Скромно одетая девушка с длинными рыжими волосами, заплетенными в косу, обходила толпу, чтобы приблизиться к особняку с другой стороны.

Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, Лотти последовала за ней и попыталась пригладить взъерошенные волосы. Незнакомка взглянула на Лотти, но ничего не сказала, а просто пошла дальше, склонив голову. В руке у нее была зажата бумажка с какой-то надписью, такой мелкой, что Лотти не могла ее прочитать, но в уголке она разглядела логотип: «Бар „Эш“». Лотти старалась держаться поближе к рыжеволосой девушке, одновременно опасаясь, что та услышит судорожное биение ее сердца. Девушка приблизилась к небольшой боковой двери вдали от роскошного главного входа и быстро постучала.

Впервые с момента, как она надела блокатор, Лотти не испытывала облегчения от того, что больше не слышит чужих мыслей. Она чувствовала себя слишком уязвимой и не знала, что ее ждет.

От старых привычек трудно отказаться.

Не дав себе шанса передумать, Лотти стащила с пальца блокатор, и на нее нахлынули мысли незнакомки. Из тревожной сумятицы удалось выхватить несколько конкретных образов.

Ее лапал парень с неприятной сальной улыбкой, и она твердила себе, что оно того стоит. Это цена за вход в его мир. Затем возникла другая фигура, более крупная и расплывчатая, но внушающая спокойствие и доверие. Он протянул ей листок бумаги. Указания, как получить работу в особняке Хольцфаллей. Другой способ попасть внутрь. Теперь ей не придется