Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Безмолвие, повисшее в тот момент, когда Торун чуть не потерял равновесие, никем не нарушалось; колено Торуна застыло в полусогнутом положении. Повелитель мира был ранен. Единственным звуком, который раздавался на площади, был шорох, с которым Торун приволакивал покалеченную ногу. Торун не останавливался. Теперь он двигался гораздо медленнее, чем раньше, но все так же неумолимо. Томас снова принялся отступать. Краем глаза он заметил Андреаса, стоявшего на стене. Лицо верховного жреца было мрачнее тучи, а одна рука протянулась вперед, скрюченная, словно когтистая лапа. Казалось, верховному жрецу отчаянно хочется вмешаться, но он не осмеливается.

Хромающий бог в очередной раз приблизился к своему противнику-человеку. Огромный меч Торуна снова превратился в размытую сверкающую полосу. Торун неутомимо вращал им со страшной силой, заставляя Томаса пятиться и кружить на крохотном пятачке. Желая еще раз поразить раненое колено, Томас снова принялся предпринимать обманные атаки, резко переходя с нижнего уровня на верхний и обратно, но едва не был убит. Копье столкнулось с мечом, и Томас полетел на землю. Торун не повторял своих ошибок.

Томас отчаянным рывком откатился в сторону. Торун, который двигался стремительно, несмотря на хромоту, почти навис над ним. Лишь в последнее мгновение Томас сумел подняться на ноги и отскочить. Ну что, Томас, может, прыгнуть вперед и схватиться врукопашную? Ну уж нет. Только не против этого врага. С таким же успехом можно биться врукопашную с ледяной тварью – или с самим ледником.

Томас опять взялся за копье и продолжал отбивать удары меча окованным древком, но у него уже не было сил, чтобы перейти в контратаку. Меч теснил его, казалось, одновременно со всех сторон. К зрителям в белых одеяниях, похоже, вернулся голос.

Томас подумал, что не сможет долго оттягивать конец. Медленно и устало, пошатываясь, он вскинул руки в отчаянной попытке отразить своим несокрушимым копьем очередной жуткий удар. Сила столкновения снова швырнула его на землю. В те доли секунды, пока Томас находился в воздухе, ему показалось, что мир медленно-медленно вращается вокруг него. Он успел подумать: «Интересно, после того, как хромой самозванец убьет меня, я встречусь с настоящим Торуном?»

Томас сильно ударился при падении и несколько мгновений не мог даже шелохнуться. Он наконец-то выронил копье. Теперь оно валялось на пыльной мостовой, всего лишь на расстоянии ладони от его руки, но усилие, которое потребовалось, чтобы снова взять его, было одним из величайших в жизни Томаса Хваталы.

Машина-убийца замерла, словно сомневаясь: на самом ли деле бой выигран? Потом Торун снова двинулся вперед – боком, наподобие краба. Томас поднялся на одно колено и сжал копье. Вопли зрителей, которые уже сочли его мертвым, резко оборвались. Сверкающие, но безжизненные глаза Торуна впились в Томаса. Чего ждет бог войны? Томас с трудом поднялся на ноги. Он знал, что этот удар – или тот, что будет нанесен за ним, – станет для него последним. Потом он краем глаза заметил, что сбоку к нему приближается человек в серой одежде. Он прихрамывал так, будто святотатственно передразнивал походку раненого Торуна. Свинцовая колотушка раба небрежно поднялась, чтобы вышибить Томасу мозги.

Томас уже приготовился встретить смерть, но это было чересчур! Он пока что не валялся, бессильный, на земле! Томас развернулся, намереваясь проткнуть раба насквозь. Тем временем Торун, который явно был тугодумом, снова застыл в нерешительности.

Уже занеся руку для смертельного удара, Томас в первый раз увидел лицо раба вблизи, и увиденное заставило его оцепенеть. Одетый в серое Джайлз Вероломный шагнул вбок – теперь он двигался легко и стремительно, – и со всей силой воина швырнул тяжелую колотушку в поврежденное колено Торуна.

Раздался скрежет металла. Уже занесенный для удара меч неловко опустился, и удар ушел куда-то вбок, не задев ни Томаса, ни Джайлза. Металлический лязг между тем не прекращался. Монстр медленно, но без всякого достоинства сел на землю. Его колено согнулось под неестественным углом. Похоже, он собрался отдохнуть. Торун сидел, выпрямившись, как по струнке, и смотрел на своих врагов. Его лицо не изменилось, но при этом внезапно стало выглядеть каким-то нелепым.

– Томас! – крикнул Джайлз. Он отскочил как раз вовремя, чтобы уклониться от следующего удара. Теперь сидевший Торун метил именно в него. – Врежь ему за нас всех! Прикончи его!

Впервые с начала боя у Томаса вырвался боевой клич – хриплый бессловесный вопль, – и Хватала быстро метнулся вбок, обходя врага. Боковое зрение подсказало ему, что никто из зрителей не собирается вмешиваться в происходящее. В толпе творился кромешный ад; беспорядочно, суматошно кружились белые одеяния, слышался возбужденный гул. Среди всей этой суеты неподвижно стоял Лерос, с нарочитым спокойствием скрестивший руки на груди. Он явно не собирался ничего предпринимать и с предельной сосредоточенностью наблюдал за ходом боя. Томас заметил стоявшего на стене Андреаса. Верховный жрец размахивал руками и вроде бы выкрикивал приказы, но общее волнение настолько возросло, что его голос просто не был слышен.

Даже будучи покалеченным, Торун намного превосходил своих противников. Ни копье, ни свинцовая колотушка не могли выбить огромный меч из неутомимой руки; кроме того, Торун даже сидя разворачивался с поразительной скоростью, успевая отразить атаку сперва с одной стороны, потом с другой.

Перехватив взгляд Джайлза, Томас взревел:

– Вместе! Давай!

Оба двинулись на Торуна с разных сторон. Меч устремился к Томасу. Тот ухитрился снова парировать удар, но лишь потому, что Торун сидя не мог использовать для замаха силу всего тела. И все равно Томасу на мгновение показалось, что его предплечье сейчас треснет. Но тут Джайлз подобрался достаточно близко, размахнулся, словно сваезабойщик, и стукнул Торуна колотушкой в основание черепа.

Такой удар разнес бы голову любому смертному, голова же Торуна лишь резко дернулась, так что взметнулись волосы; его туловище слегка качнулось, а рука с мечом на мгновение повисла в воздухе. Потом обломанный наконечник копья с размаху вошел Торуну в правый глаз. Тот погас, словно свеча. Послышался легкий хруст, как будто копье разбило стекло. Последовал новый удар колотушки, который пришелся по руке, сжимавшей меч. Торун не выронил оружие, но стал держать его под каким-то странным углом.

Гигант медленно умирал, выказывая безразличие, а не храбрость. Не было ни криков, ни крови. Он постепенно утрачивал возможность двигаться, и все. Копье и колотушка делали свое страшное дело, с каждым ударом все более убедительно доказывая, что Торуна можно одолеть, и превращая его в груду металла, стекла и меха.

Даже после того как