Зловещие топи - Виолетта Орлова

собой поделать, слишком уж бредовой выглядела история. Что ж, после таких ярких новостей зеваки и правда будут валом бежать в театр, лишь бы только полюбоваться на плачущего мальчика. Какая нелепость! Под заголовком имелся также быстрый набросок его лица, очень мастерски исполненный, насколько того вообще позволяла техника написания на глине. По крайней мере, на рисунке он был вполне узнаваем. Что ж, наверное, это не так уж и плохо, учитывая задуманное предприятие.

Погруженный в свои думы, юноша отправился в место, где его меньше всего ожидали увидеть. Сначала его порывались выгнать, однако он с чарующей улыбкой помахал табличкой со своим собственным изображением.

– Уверен, госпожа Майра не откажется принять меня, – убеждал он с такой очаровательной дерзостью и несгибаемым апломбом, что ему все же не отказали в аудиенции. «Знатный трюкач» выглядел на порядок беднее, нежели «Сатира песков». Даже афиши на стенах казались более тусклыми, а декорации внутри такими пыльными, что чудилось, будто здесь вообще не давали спектаклей.

Владелицей «Трюкача» оказалась дама в солидных летах, строгая и весьма принципиальная на вид. У нее было суровое армутское лицо, коричневое и крепкое как грецкий орех, которое непримиримо выглядывало из-под целомудренно повязанного платка. Пожалуй, она являлась полным антагонистом госпожи Оридиан, и вдобавок была значительно старше.

Перед встречей с ней юноша ужасно волновался, ибо от успеха его предприятия в какой-то степени зависела жизнь других новичков, попавших в Сулат-Хан. Ради себя самого Артуру сложно было играть и притворяться, однако ради других клипсянин, казалось, мог совершить невозможное. Он боялся, что богачка воспримет его приблизительно так же, как госпожа Оридиан, а ему придется улыбаться, угождать, очаровывать, чего он совершенно не умел, да и не хотел делать.

Впрочем, увидев только ее принципиальное лицо, Артур с облегчением понял, что в данном случае ему просто надо оставаться собой и быть максимально правдивым.

– Извините, что побеспокоил вас, – смущенно пробормотал он, осторожно взглянув на госпожу из-под своих черных ресниц. – Вам, наверное, уже доложили о том, кто я.

Госпожа Майра холодно воззрилась на гостя. Несмотря на все свое богатство и влиятельность, при которых иной человек с удовольствием позволил бы себе вести праздный образ жизни, она являлась совершенной фанаткой своей работы, а трудоголики порою страшны в своем фанатизме. «Знатный трюкач» являлся ее вторым домом; ради него она была готова пойти на любые жертвы.

– Да, только я не совсем понимаю, с какой целью актер «Сатиры» пожаловал в мой театр.

Что ж, плачущий мальчик и вправду уже стал знаменитым…

– Бывший актер, – с неподдельной грустью возразил юноша.

– Удивительно! Она отослала вас? – с легким любопытством поинтересовалась госпожа Майра, которая, несмотря на всю свою принципиальность, все-таки продолжала оставаться обычной женщиной, желающей находиться в курсе последних новостей.

Артур небрежно повел плечом.

– Нет. Я сам ушел.

Госпожа Майра удивилась еще больше.

– Насколько я знаю, хозяйка «Сатиры» весьма балует своих актеров. Каждый мечтает к ней подластиться. Я же намеренно плачу своим работником маленькое жалование; они остаются у меня на одном лишь энтузиазме и преданности искусству.

– Я вас понимаю, – согласился Артур. – Признаюсь, когда я устраивался в «Сатиру», то поначалу меня тоже волновала денежная сторона. Однако, вероятно, я все же слишком принципиален для того, чтобы продолжать там оставаться. Тем более, произошло одно событие, о котором я хотел бы рассказать. Я бы мог, конечно, обратиться за помощью к армутским стражникам; однако, насколько мне известно, чужестранцам в Мире чудес предпочитают не доверять. Я пришел к вам со своей историей, ибо наслышан о вашем небезразличии и покровительстве талантам. Станете ли вы меня слушать?

Госпожа Майра задумчиво посмотрела на благообразного гостя. Казалось, ее цепкие глаза пытаются заглянуть ему в душу. Очевидно, ей понравилось его открытое и честное лицо, серьезный взгляд голубых глаз и эта прямодушная дерзость, очаровавшая ее с самой первой минуты, поскольку она благосклонно кивнула головой.

– Всегда подозревала, что в «Сатире» царит нездоровая атмосфера! – воскликнула она, с нетерпением ожидая сведений, которые могли бы очернить ее соперницу, а ее саму вознести на пьедестал нравственности.

– Нездоровая – совершенно точное слово! – пылко согласился с ней Артур. – Свидетельство этого вы можете воочию наблюдать на моем лице, – он как бы невзначай поддался вперед, чтобы госпожа смогла получше разглядеть синяк на его щеке.

– Неужели госпожа Оридиан допускает среди актеров драки? Не знала, что она столь безответственная, – промолвила хозяйка «Трюкача» с таким необыкновенным чувством собственного превосходства и уверенности в своих словах, что отрицательную частичку «не» скорее следовало заменить на утверждение. – И кто же вас ударил?

Артур опустил голову, уставившись себе под ноги, как он часто проделывал в Дромедаре.

– Не думаю, что вам будет интересно услышать его имя, тем более что оно и так постоянно звучит на устах всех, кто хоть как-то разбирается в театральном искусстве.

– Я сама знаю, что мне интересно, а что нет. Отвечайте же, – нетерпеливо воскликнула госпожа Майра. Блистательную армутку до глубины души покоробила сама мысль о том, что у ее соперницы может находиться актер, чье имя звучит на устах всех театралов. Вот если брать ее труппу – то да, там, пожалуй, еще можно сыскать кого-то достойного. Но не в «Сатире песков»!

– Хайсам. Он теперь вместо меня играет главного героя в пьесе «Любовь, скрытая барханом».

– Над вами издевались, и поэтому вы ушли, да, мой мальчик? – с заметным состраданием в голосе произнесла госпожа Майра, которая начала уже проникаться к гостю симпатией. По правде говоря, Артур терпеть не мог жалость по отношению к себе, однако теперь ситуация все же требовала с его стороны некоторого притворства. Поэтому он ничего не ответил, а лишь едва заметно кивнул головой, так и не поднимая глаз. – Мы играли с ним в одной пьесе и всякий раз, когда он, будучи стражником, пленял меня… – здесь Артур многозначительно запнулся и как бы через силу посмотрел на хозяйку «Трюкача». Пожалуй, если до сего момента его актерское мастерство дремало, то именно теперь оно проявилось в полной мере, ибо сердце суровой женщины окончательно растаяло. Она действительно радела за талантливых людей, а тут выяснилось, что у ее главной соперницы на театральном поприще в открытую издевались над одним из таких.

– Ах, жестокие люди не должны быть причастны к театру! Это все равно, что свинью искупать в ванной с бриллиантами! И никакой управы на него нет! Я бы самолично разделалась с негодяем за один только синяк на вашем благородном лице!

– Вы очень ко мне добры, госпожа. Я и не думал о мести. Однако вы