И возродятся боги - Наталья Способина

Находившиеся позади нас Гвен с Кришем по-словенски не понимали, а Альгидрас, все еще державший меня за руку, глубоко вздохнул, но ничего не сказал.

– Это неважно, – ровным голосом ответил Алвар.

– Что значит «неважно»? Мы делаем общее дело! Я не хочу, чтобы между нами были недомолвки.

Я ожидала, что Алвар вежливо отделается от моих попыток выяснить отношения, но он неожиданно остановился и жестко произнес:

– Ты только что едва не погубила меня и Альгара, просто решив попробовать свою Силу. Да, ты сильна, но Сила еще не все. В бою, равно как и в жизни, нужна мудрость. Я шел на этот остров без мысли о возвращении, мне роптать не на что. Но у Альгара сыновья, у него ты. Делать то, что ты сделала, было глупо. Мы потеряли время…

– Алвар! – подал голос Альгидрас.

– …и едва не потеряли Силы и жизни, – продолжил Алвар. – Если так будет идти и дальше, то все жертвы окажутся бессмысленными.

С этими словами он продолжил путь.

– Знаешь что? – рассердилась я, вспомнив покорность Алвара, который даже не попытался противиться мне и просто дразнил своей Силой, предлагая забрать ее едва ли не на блюдечке, повести куда угодно. – Твоя беда в том, что ты назначил себя жертвой.

– Надя! – вновь подал голос Альгидрас.

– Что «Надя»? Разве не так? Он просто решил, что погибнет, и даже не собирается ничего с этим делать.

– Он просто…

– Вот именно, Альгидрас. – Я повернулась к нему на ходу и дернула его за руку. – Именно! Он решил поступить так, как ему будет просто. Не подумав ни о тебе, ни обо мне, ни о Димке… Ни о ком!

Алвар остановился и, круто развернувшись, вперился в меня немигающим взглядом. Мы тоже остановились.

– Ну что ты смотришь? Разве не так? Ты даже не пытаешься бороться. Ты вычеркнул себя из списка живущих, и это давит на всех. Неужели непонятно?

Да, наш спор начался с упрека Алвара в том, что я едва всех не погубила, и этот упрек был справедлив. Но он ведь даже не попытался меня остановить. Он покорно пошел за мной на смерть.

– Есть пророчество: я отдам свой Огонь на алтарь последнего из хванов, – голос Алвара звучал ровно. – Это то, что ни ты, ни я не сможем изменить. Я могу барахтаться, как Альгар, но это лишь пустая трата сил и времени. Я знаю свою судьбу и не противлюсь ей.

– Все можно изменить! – воскликнула я.

– Мы будем продолжать бесплодные споры или пойдем спасать твоего сына?

Я повернулась к Альгидрасу за поддержкой. Тот отбросил со лба мокрую прядь и попросил:

– Не ссорьтесь, пожалуйста. Не ко времени это.

Я открыла было рот, но промолчала. Алвар, окинув меня нечитаемым взглядом, развернулся и продолжил путь. Мы пошли за ним. Я понимала, что он вправе злиться. Но я тоже злилась. А еще, каким бы опасным ни оказался мой опыт с Гараем, теперь я понимала, как устроено взаимодействие стихий и аэтер и на что способна аэтер сама по себе. А этот опыт ни один из них не мог дать мне своими рассказами. И я чувствовала, что он непременно пригодится мне в будущем.

– Похоже, Грит прав и местная Святыня – это слезы Девы, озеро, в котором смешаны аэтер и вода, – произнес через пару минут Алвар, будто продолжая прерванный разговор.

Услышавший свое имя Грит притормозил, и Альгидрас перевел ему слова Алвара. Тон Альгидраса был ровным, но он все еще держал меня за руку, поэтому я ясно чувствовала в нем если не ненависть к племяннику старейшины, то что-то очень на нее похожее. Однако он не позволял этим эмоциям вырваться наружу.

– Сложно судить о жизни по картинкам, но из того, что я понял, выходит, что Гарай хотел могущества. Гаттар воспользовался его жаждой и пообещал ему поддержку в бунте против отца, а потом сам же этот бунт и подавил. Думаю, ему нужно было сподвигнуть Харима увезти Деву подальше от брата Сумирана. Так Дева оказалась в Старогорском княжестве, а Гарай был оставлен раненым на гибнущем острове. Только остров под воду не ушел, как на то надеялись Гаттар и Харим, потому что, прежде чем поднять бунт, Гарай годами тайно собирал слезы Девы.

– А зачем ему Дева и защита Сумирана, если у него уже была Святыня, что смогла сохранить остров? – поинтересовался шедший впереди Миролюб, в то время как Альгидрас вполголоса переводил Гриту слова Алвара.

– Потому что он знал: рано или поздно Харим поймет, что Гарай выжил, и завершит начатое. И Святыня точно послушает того, в ком больше стихии.

– Думаешь, Харим убил бы собственного сына? – спросила я, и Альгидрас сильнее сжал мою руку.

– Родство мало значит, когда речь идет о судьбах мира, – жестко ответил Алвар, и я закатила глаза.

Я не верила в то, что, будь Алвар на месте любого из основателей, он так же легко убивал бы своих детей и племянников, но Алвар, кажется, всерьез разозлился на меня за попытку избавить его от комплекса жертвы.

– Как он нашел Сумирана? – спросил Грит.

– Мальчиком он был в учении. – Несмотря на явное раздражение, Алвар продолжал говорить на словенском, хотя, как я успела понять, Миролюб вполне сносно изъяснялся на кварском.

Княжич, остановившись перед Алваром, поднял низко свисавшую ветку, чтобы освободить ему дорогу, и спросил:

– Но чем Огонь Сумирана мог ему помочь? Его ведь в нем мало. Верно?

– Нельзя причинить вред чужой стихии. Огонь должен был защитить Гарая и от Харима, и от Гаттара.

– А что будет, если все-таки попробовать причинить вред? – поинтересовалась я.

– Нарушится равновесие, – ответил Альгидрас.

– Это просто слова. А на деле что будет?

– А на деле начнется война и падение мира, – пояснил Миролюб. – Коль в них Силы без меры, они должны договариваться. Иначе нельзя.

Получается, равновесие стихий, а значит, и сам мир держались лишь на договоренности? Вот это новость.

– Подождите. Но Гарай убил Алиша. И Грит… – я замялась, – убивал хванов.

– Хваны не несли в себе Силу стихии, – после паузы пояснил Альгидрас, и на этот раз в роли переводчика на кварский пришлось выступать Алвару.

– Настоящая Сила была лишь в Альтаре. Даже во мне не было тогда ничего, кроме Огня Сумирана. – Голос хванца звучал глухо.

– Но Гаттар ведь уже нарушил равновесие. Он пытался убить Альтара, а потом еще люди Сумирана стреляли в нас на мосту у Свири… – не унималась я.

– Именно потому ткань миров и рвется,