"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

Сказать, что голова «пухла» от подробностей, – это еще занизить степень напряжения, которое испытывал Степан, дабы впихнуть в память с первого раза, не переспрашивая, все то, «невпихуемое» на первый взгляд, что говорил ему сэр Энтони. Гринвуд пытался сопротивляться, но как-то неубедительно, быстро сдавшись на милость победителя, и запоминал, запоминал, запоминал…

«Завтра будет болеть голова, – обреченно констатировал Матвеев, – так ей и надо! Нет, чтобы попасть в математика или, в крайнем случае, в бухгалтера. Угораздило же очутиться в журналисте. И что с того, что у Майкла изумительная память? Он же, в отличие от меня, почти чистый визуал, пусть и с легкой примесью кинестетика. Тренироваться надо – до получения рефлекса. Подтягивать, так сказать, отстающего».

Фамилии и названия улиц, даты, номера домов и телефонов – огромный объем информации был распределен по полочкам и ящичкам памяти, снабжен закладками и бирочками.

«Мнемоника – великая вещь, особенно когда к месту, – мысли Степана шли параллельно запоминанию, – а в моем случае без нее не прожить. По крайней мере – долго».

– Майкл, мне кажется, вы меня не слушаете, – в голосе майора явно читалось удивление, переходящее в раздражение, – и уже довольно давно!

– Место встречи со связником будет изменяться по следующей схеме: по четным дням недели, совпадающим с четными датами в Касабланке, так же как в Риме по четным дням недели, совпадающим с нечетными датами… – голос Гринвуда звучал монотонно, но внятно, проговаривалась каждая мельчайшая деталь.

Сэр Энтони напряженно слушал, не веря себе, на протяжении почти двух минут. После чего не выдержал, потянулся к графину с виски и, щедро плеснув и не разбавляя, хватанул залпом.

– Не обижайтесь, Гринвуд, но вам бы в цирке выступать с такими способностями. Заработали бы больше, чем у Крэнфилда. Я поражен…

– Терпеть не могу публичность, сэр. Так что с цирком пока повременим… – подпустим цинизма в голос, а то майор совсем поплыл, – обойдемся той работой, что нужнее Британии. Это все?

– Да, – казалось, сэр Энтони не заметил случайной невежливости. – Пожалуй, я поеду, а то корабль придет в порт без меня. Хе-х.

Прощаясь, он задержал руку Майкла в своей ладони и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

– Я очень на вас надеюсь. И не только я… Не провожайте, и спасибо за виски.

* * *

Прощание с Фионой вышло каким-то… Ну, не вдаваясь в подробности, вышло и все. Точка. Степан старательно прогонял от себя мысли о возможном развитии их с Фионой отношений. Опасался сглазить. Да что там – боялся по-мальчишески поторопить события. Жизненный опыт давил, заставляя просчитывать каждый шаг, осторожно строить фразы, жадно ловя ответную реакцию, взгляд, жест.

«А не кажется ли тебе, мил человек, что ты попросту загоняешь себя? – внутренний голос зазвучал, как обычно: внезапно и оттого еще более противно. – Ты ведь у нас заяц пожилой – лет пятидесяти, пусть и выглядишь на двадцать с небольшим. И стоит себя так насиловать? Ну, похожа Фиона на Наталью (светлая ей память!) – кто бы спорил! Лицо, голос, походка. Если бы еще говорила по-русски – ты, наверно, совсем бы с ума сошел, болезный. Так что подумай…»

– Пошел на хер! – неожиданно грубо прервал голос подсознания Степан и, спохватившись, понял, что сказал это вслух. Громко. Огляделся по сторонам – рядом никого не было. – Вот и хорошо. Лишних ушей только не хватало.

Собранные прислугой чемоданы уже стояли в гардеробной, когда подъехал автомобиль мистера Драммонда, как нельзя кстати собравшегося на юг по делам и любезно согласившегося подвезти сэра Майкла до вокзала в Данди. Отдав последние распоряжения новому управляющему поместьем Бойд и погрузив невеликий, по меркам времени, багаж в просторный грузовой отсек новенького истейт[156], Степан, не оглядываясь, захлопнул дверцу автомобиля.

* * *

Североанглийский или все еще южношотландский – черт его разберет! – пейзаж за окном купе поезда не радовал разнообразием. Взятые в дорогу газеты прочитаны и отброшены как не стоящие внимания, ибо содержавшиеся в них новости запаздывали по сравнению с радио почти на неделю. Разговор с попутчиками, по причине их отсутствия, не помог скоротать монотонность путешествия, да и спать совершенно не хотелось. Лекарством от безделья, столь привычным для Матвеева, стал тщательный анализ странных событий последних дней.

«Рассказать кому – не поверят. Чтобы из всех штатных сотрудников и привлекаемых от случая к случаю „вольных стрелков“ сэр Энтони выбрал именно меня, – такие совпадения хороши для маленьких книжечек в ярких обложках, или… Или для отлаженного бюрократического механизма. Я был исчислен, измерен, взвешен и сочтен оптимальным вариантом для поиска подходов к фон Шаунбургу. Руководство волнуют германо-испанские контакты при посредничестве итальянцев? Что ж, я мог, не сходя с места сказать, чем вызван интерес Берлина к опальным генералам и чем завершится скорая гражданская война на Иберийском полуострове. И провалиться. С треском и шумом.

„Если умеешь считать до десяти – остановись на восьми“, – так, кажется, говорят янки?»

Молчать, изредка кивая или недоуменно делая брови «домиком», только на первый взгляд просто. Особенно, когда твой собеседник подает то, что знакомо чуть ли не со школьных лет, как сверхсекретную и эксклюзивную информацию. Многолетняя практика научных дискуссий и исследовательской работы спасала Матвеева от мальчишеского «а я вот что знаю!» – заставляя высказывать свое мнение только тогда, когда в нем действительно возникала необходимость, и демонстрировать знания ровно настолько, насколько этого требовал текущий момент. Лишь иногда, чувствуя себя в относительной безопасности, Степан мог себе позволить высказать или сделать чуть больше, чем от него ожидали. Как, например, вчера в Данди. В мастерской Сирила Каррика. И кто дергал Матвеева за язык?

Начиналось все просто великолепно. До поезда оставалось еще два часа, и их нужно было потратить с пользой, совершив запланированный визит к чудо-мастеру, способному реанимировать часть оборудования старинной висковарни в поместье Бойд. Господин Каррик оказался приятным в общении и острым на язык инженером из той породы, что рождаются не с ложечкой во рту, а с гаечным ключом в руке и шилом в заднице. Высокий, с сильно обветренным, а не загорелым, как можно было бы ожидать в южных странах – лицом, с крупными, но правильными чертами, полуседой брюнет – он сразу же увлек Степана на импровизированную экскурсию, проведя по всему своему хозяйству. Посмотреть и правду было на что. Казалось, в нескольких стоящих рядом небольших мастерских ремонтировали все, что имело право называться «техникой» и могло сломаться в