Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

нужно, пока не придут верные, и не бояться чужих уловок. Офицеры толпились вокруг стола и охотно комментировали происходящее, снегурки же отступили вглубь трактира – сейчас кавалерам было не до них.

Раздающий ефрейтор сбросил всем четверым по две карты. Аттикс не глядя сделал двойную ставку, так как пришла его очередь. Курицын посмотрел мельком свои карты и поддержал ставку. Дитер и Лес тоже. Бывает, все решается еще до «гвоздей», но ему казалось, так неинтересно. А вот и первые три карты: десятка треф, бубновая дама и бубновая же восьмерка. Лес сдержал улыбку – дамы его любили, с теми, что в руках, собралось целых три. Аттикс посмотрел-таки свою руку и утроил ставку. Курицын на это легким движением смахнул карты в сторону раздающего.

– Пас, – прицокнул он и откинулся на спинку стула, по-прежнему внимательно следя за игрой.

Дитер же, весь потный и до смешного сосредоточенный, принял вызов рыцаря и накинул сверху еще две ставки.

– Дитер, ты болен? – вскинул брови Аттикс. – Это больше, чем твое месячное жалованье.

– Не каждое же «приданое» вам забирать, – весело и запальчиво воскликнул ординарец.

Лес прикинул свои шансы. Три дамы – хорошее сочетание. Верное. А потому добавил и свою ставку, оставаясь «у гроба».

– И ты туда же? – усмехнулся Рубин.

Четвертой открытой картой оказалась еще одна дама. Последняя, пиковая. Она, казалось, подмигнула Лестеру.

Дитер, не раздумывая, подкинул в «приданое» еще монет. Лес искоса глянул на брата: не мог же он собрать что-то, что побьет четверку дам? Нет, не мог. Или?.. Перебрав пальцами стопку монет, он поддержал и эту ставку. Аттикс внимательно посмотрел на свою руку, на стол, на младших яшм и, прищелкнув языком, отодвинул карты.

– Ну вы даете, щеглы!

– Смотрим днище? – предложил Дитер.

– А чего б не посмотреть? – прищурился Лес.

Раздающий снял с верха колоды и выложил пятую карту. Тройку треф.

У Дитера раздулись ноздри.

– Играю на все, – заявил он и придвинул в центр оставшиеся у него монеты.

Лес рассудил, что отступать глупо, и докинул серебрушек до нужной суммы.

– Карты на стол, – велел раздающий.

Дитер с гордым видом раскрыл свои две.

– Улица, – объявил он с улыбкой.

И правда – с его бубновым валетом и трефовой девяткой собралась именно эта комбинация.

Лес покачал головой:

– Мне почти жаль, братишка, – и открыл своих дам. – Четверка милых фрейлин к вашим услугам.

Зрители захлопали, заулюлюкали. Дитер отшатнулся от стола с ошеломленным лицом. Однако он быстро поборол гнев, так легко охватывающий яшм, и выдавил:

– А что я говорил? Новичкам везет! – после чего вышел из-за стола и быстрым шагом отправился на поиски выпивки.

Так игроков осталось трое.

У Аттикса еще оставались деньги, но Лес с капитаном Курицыным потихоньку разбирали его запас монет. Вскоре он вынужден был поставить на кон все и, что ожидаемо при таком накале страстей, продул последнее. Повеселевший Дитер с бутылкой вина в руке охотно поддержал своего командира.

Лес поднял глаза на капитана Курицына. Казалось бы, ничего особенного в нем нет – выбритые до синевы щеки, блекло-серые глаза с редкими ресницами, кисти лопатами, мужицкие, а какой цепкий! Или страшно везучий. Но он и сам не хуже. Кто-то сунул Лесу в руки бокал холодного игристого, и он опрокинул его в себя залпом. Пузырьки заискрили в голове.

Раздающий шустро смешал колоду и сбросил по две карты. Игроки поймали их и посмотрели, отогнув лишь края. Это поединок лучших. Зрители примолкли.

Лес с замирающим сердцем прикрыл свои карты ладонью. Два туза. Два. Туза. Красное сердце и черная пика. Сильнейшие карты.

Курицын остался невозмутимым.

Раздающий выложил на стол трефовую четверку, бубновую девятку и червовую двойку. Капитан повел ладонью, мол, смотрю дальше, что нам откроет «крышка». Но Лес не хотел отпускать его запросто так. Отсчитал монеты и поставил двойную. Дернув уголком рта, Курицын поддержал.

«Крышка» – четверка пик.

«Пустое», – решил Лес и подкинул в «приданое» еще три ставки. Курицын, уже с недовольной миной, вновь поддержал.

Бубновый валет стал «днищем гроба». У Леса собралось две пары. Оставалось только вскрыть карты. Или же…

Помедлив с пару тягучих минут, Курицын пододвинул к центру всю ту кучу монет, ассигнаций, украшений и долговых расписок, что он успел выиграть.

– На все.

Лес уставился на мерцавшее и бликовавшее перед ним богатство. Если б только можно было прямо сейчас выйти из-за стола, сохранив приобретенное! Но нет, «приданое мертвеца» забирает только один гробокоп. И Лес слишком хотел стать им.

– На все, – выдохнул Лес и стиснул зубы.

– Признаться, – заговорил Курицын, – я впечатлен, рядовой. Мало кто так понимает игру с первого раза и доходит до финала.

– А я особенный, – тряхнул чубом Яшма.

– Вижу, – покивал капитан. – И раз вы такой особенный, рядовой, я бы хотел еще немного оживить нашу игру. Поверх собранного «приданого» я ставлю своего Карачуна.

Офицеры сначала ахнули, а потом загалдели так, будто объявили общий сбор.

– Породистого адашайского скакуна белой масти, – добавил капитан драгун, повысив голос.

Лес нахмурился. Правила вдруг изменились, и он не понимал, что делать. В нерешительности Яшма обернулся на брата и Аттикса. Но и те были слишком озадачены заявлением капитана.

– Но, сударь, – севшим голосом возразил Лес, – мне не нужен конь и нечего поставить в ответ.

– Как же! – всплеснул руками Курицын. – Сегодня вы так расписывали достоинства вашего ездового кошкана, утверждали, что он годится для императорской кавалерии. Думаю, он вполне равнозначен хорошему коню. Или вы так уже не считаете?

Лес скрипнул зубами. Конечно, он считал! Да Фундук даст сто очков вперед любому коняге, будь он хоть трижды породистый.

Он еще раз подсмотрел в свои карты. Два туза, пиковый и червовый. На столе две четверки. Выигрыш в кармане. Огромные, невиданные деньги.

– Поддерживаю! – выпалил он.

Офицеры неистовствовали, и Лес уже не понимал, кто его тормошит и что вопят ему прямо в ухо.

– Карты на стол! – перекрикивая всех, объявил раздающий.

Два туза рубашками вниз. Сердце грохочет, заглушая все звуки переполненного солдатами трактира.

Капитан пристально посмотрел на карты Леса и качнул головой. Затем выложил на зеленое сукно поочередно червовых валета и четверку.

– Полный дом, – произнес он спокойно. – Мне почти жаль, рядовой.

Лесу показалось, он ослышался. И ему что-то попало в глаз, мешая ясно видеть. Он поднес ладонь к онемевшему лицу, будто хотел смахнуть с него паутину. Рука дрожала.

Курицын собрал более сильную комбинацию.

«Этого нет, это мне мерещится», – повторял внутренний голос, монотонный, как тиканье часов.

– По крайней мере, вы не слишком обеднели, – заметил Курицын, придвигая ближе «приданое мертвеца». – Насколько я помню, в начале игры ваш кошелек был довольно тощим.

Яшма следил за неторопливыми движениями лопатообразных рук капитана и на миг представил, как этими вот гнусными пальцами он хватает Дука за загривок и куда-то уводит. Прочь от Леса. Навсегда.

– Кошкана не отдам, – еле выдавил он непослушными губами.

– Простите, – на миг остановился Курицын. – Я не ослышался? Да будет вам известно, рядовой, карточный долг – дело чести. Или у полицейских ее нет?

Лес медленно поднялся на ноги и оперся обеими руками на зеленый стол.

– Я тебе, скуда плешивая, кошкана не отдам. Лучше сдохнуть.

– Дуэль! Дуэль! Дуэль! – стали выкрикивать вокруг, но Лес никого и ничего не слышал.

Только чувствовал, как наливаются кипящей кровью все мышцы, как печет в голове, как сжимаются челюсти, до хруста, до искр из глаз.

«Обманули дурака», – вынес вердикт внутренний голос.

Лес рванулся вперед. Стул отлетел назад на добрую сажень, овальный стол треснул пополам от удара его колена, как сухой осенний листок, и под тяжестью монет скользнула на пол зеленая скатерть. В следующий миг, когда его кулак должен был встретиться со скулой подлеца Курицына, его дернули назад и повалили навзничь. Он заревел, пытаясь выпутаться из захвата, но его держали двое – Дитер и Аттикс. Яшма и Рубин.

Осознав свою беспомощность в этот момент, Лес закусил губу и со зла