Немезида ночного ангела - Брент Уикс

Сестра даже не оторвалась от свитка, с которого что-то переписывала в свои заметки, а лишь утвердительно промычала в ответ.

– Думаю, я поняла, в чем моя проблема, – сказала Виридиана.

– Только одна? – спросила сестра Ариэль и приподняла уголок рта. Закончив писать, она наконец посмотрела на Ви.

– Преданность, – ответила та. – Или даже преданности, наверное. На штормоходе я все время металась от одной к другой и все испортила. Вы умнее меня, и вы недавно говорили, что есть кто-то, кому вы преданы в первую очередь. Как вы решили, кому именно? Как вообще выбрать, кому оставаться верной?

– Когда-нибудь, Виридиана, нам придется поговорить о том, что ты подразумеваешь под «умом». По-моему, ты не совсем правильно оперируешь этим понятием. Но это мы обсудим потом. – Сестра Ариэль потянулась и потерла поясницу. – В данном вопросе я использую логический метод. Есть и другие, но мне больше подходит этот. – Сестра призадумалась. – Вообще-то, тебе он тоже должен подойти. Это гибкая система, в которой можно учитывать самые разные вводные, даже те, что исходят от чувств или традиций. Да. – Она замолчала и уставилась в пустоту.

– Это… все? Я не поня…

– Нет, нет, ты просто заставила меня пересмотреть собственные решения. Я проверяла, не скатилась ли в лицемерие – но нет, не скатилась. Тебе, Виридиана, нужно выстроить иерархию преданностей. Например…

Сестра Ариэль сняла с пера излишек чернил, проведя им по краю чернильницы, а затем положила перо на подставку.

– Я превыше всего верна истине, которая непосредственно связана, но при этом не тождественна моей священной чести. Я ставлю ее на первое место, потому что только знание о том, что истинно, а что нет, может изменить мое понимание того, что значит действовать с честью. Во вторую очередь я верна человечеству в целом. Опираясь на мои дарования и на положение в мире, я проявляю верность ему тем, что помогаю Часовне следовать ее высокому призванию и быть идеальной Часовней… хотя нет, не совсем так – Часовней, которая соответствует своим идеалам, да. Следовательно, на ступень ниже стоит моя преданность самой Часовне, хотя порой преданность моим исследованиям может заползти выше или ниже ее – зависит от того, насколько эти исследования, по моему мнению, служат идеалам Часовни. Следующая ступень – хотя мне бы хотелось, чтобы она была еще ниже – это моя верность самой себе, моему благополучию и стремлению без помех заниматься всем вышесказанным. Еще ниже – верность моей семье, стремление к славе и признанию, верность моему народу и прочие банальности.

– Вы… очень тщательно все продумали, – осторожно сказала Виридиана. Она сомневалась, что поняла всю нить рассуждений. Или что они ей чем-то помогут.

– Как и все, разве нет? Вопросы, остро встающие в критический момент, требуют критически глубоких размышлений. И, по моему опыту, затраты на эти размышления в дальнейшем оправдываются. Подобное ранжирование упрощает и ускоряет принятие решений, где бы ты с ними ни столкнулась.

– Да, да, тут вы правы, – закивала головой Ви. Она заметила, что некоторые слова Ариэль употребила в неожиданном для нее смысле. Иногда в разговорах с ученой сестрой Виридиана спотыкалась не о малознакомые понятия, а о простые. От обычных слов, составленных в неожиданные фразы – вроде этого «критического момента», – ее мысли затормаживали, как низкая телега, попавшая колесами в глубокие рытвины и севшая пузом на землю. Поскрипев мозгами, Ви смогла предположить, что значит «ранжирование»: слово явно не имело ничего общего с «ранами» или с «жиром»; наверное, оно означало некое сито, которым можно отсеивать решения?

Ви смутно, на уровне интуиции догадывалась, что получила от сестры Ариэль инструкцию о том, как ею манипулировать. Виридиане оставалось только придумать, как вписать любую просьбу в систему преданностей Ариэль, и тогда она смогла бы добиться от старшей сестры чего угодно.

Но у Ви не получалось на лету сообразить, как это сделать. И, наверное, вообще никогда не получилось бы. Для этого ей ума не хватало.

Она даже не могла понять, как ей выстроить свое собственное ранжирование.

– Получается, если я вас спрошу, могу ли вам доверять… что вы ответите? – спросила Ви.

– Ты уже спрашивала. Несколько часов назад.

– Ой, точно. Но я не… Вы не могли бы повторить свой ответ, но другими словами? – И сестра Ариэль еще удивлялась, почему Ви чувствовала себя рядом с ней тупой.

Ариэль сплела пальцы рук. Она была явно озабочена тем, что Ви не поняла ее рассуждений.

– Ты можешь не сомневаться, что я буду действовать согласно установленным мною принципам. Следовательно, если ты посвятишь меня в какую-нибудь тайну, которая может навредить Часовне, то я в большинстве случаев раскрою эту тайну вышестоящим лицам. Поскольку я тепло к тебе отношусь, то постараюсь сделать это как можно деликатнее, но все равно сделаю. Далее: обычно мне хватает ума не давать обещаний в случаях, когда я буду вынуждена нарушить слово, ибо я считаю это обманом, а всякая ложь, по-моему, достойна порицания. Поэтому я сказала тебе: «Нет, я не сохраню твою тайну», прежде чем ты мне ее поведала. Но если бы пришлось, я бы поступила сообразно моим ценностям, как бы мне ни было при этом больно. Продумав систему ценностей заранее, ты не облегчишь себе совесть, а только упростишь выбор. Понимаешь?

– Я понимаю, что самыми отъявленными лжецами чаще всего оказываются те, кто заверяет других в своей честности. Я понимаю, что первыми предают те, кто клянется в вечной преданности. Поэтому мне кажется, что либо вам можно всецело доверять, либо вы настолько хитры, что у меня нет шансов.

– Я никогда не просила тебя доверять мне, – заметила сестра Ариэль. – Напротив, если ты слушала внимательно, то, наверное, заметила: я почти прямо посоветовала тебе этого не делать.

– Я тоже хочу быть верной Часовне, – сказала Ви. – Сестринство оказалось не совсем таким, как я надеялась, но… думаю, я не смогла бы идти по жизни одна, как Кайлар. Наверное, мне придется выбрать эту верность. Больше же у меня ничего не осталось, да? Даже не знаю, это вообще считается, если кто-то заявляет о своей преданности, когда у него нет другого выбора?

– О, дитя. Неужели на штормоходе ты так ничему и не научилась? Когда ты, подобно пылающей жаром стали, поднимаешься с наковальни, то наверняка можешь знать лишь одно: тебе предстоит окунуться в ледяную воду, и ты либо рассыплешься на осколки, либо закалишься и станешь сильнее.

Глава 64

Постигая хитрость

Видимый,