Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Мальчишка был ранен? – неожиданно поинтересовался хаким.

– Да, пресветлый изумруд.

– Значит, он прятался здесь. Пока ему не помог кто-то из уборщиков. Сколько у нас человек работает?

– Двадцать, о мудрый алмаз.

– В таком случае завтра утром до начала работ собери их всех и объяви, что за поимку пленника назначается награда в виде мешочка золотых. Мальчишка сразу и сыщется.

– Хорошо, алмаз пустыни, – смиренно ответил Демуджин, в сердце своем все же немного сомневаясь в успехе данного предприятия.

Между тем Артур с нетерпением ожидал утра, ибо надеялся на скорое избавление. Как славно, что добрый работник согласился ему помочь! Сердце юноши было преисполнено благодарности к этому простому человеку, который, в какой-то степени рискуя собой, отважился скрыть его местонахождение от нукеров. Такие поступки поистине возвращали веру в людей.

В курятнике было очень душно и шумно; куры, не привыкшие к такому соседству, недовольно клохтали, а петух, время от времени недоброжелательно поглядывавший на Артура, горласто покрикивал.

Сперва юноша нетерпеливо прохаживался по затхлому помещению, затем в изнеможении уселся на сено. За ночь рана на руке воспалилась, и его начало немного знобить. От куриного помета и соломы так нестерпимо воняло, что у клипсянина разболелась голова. Поэтому, когда первые лучи солнца заглянули сквозь щели в стенах курятника, а петух сразу же подтвердил приход утра своим протяжным криком, Артур был уже на ногах, в нетерпении желая покинуть столь малоприятную компанию.

Послышались чьи-то шаги. Клипсянин радостно направился к двери, счастливый, что его мучениям пришел конец, однако нога его замерла в воздухе так и не закончив движения, ибо в тишине раздался отрывистый голос Демуджина. Предводитель нукеров направлялся в курятник!

Артур в страхе отпрянул от двери и принялся судорожно оглядываться: тесное помещение совсем не давало возможности укрыться! На земляном полу в беспорядке валялось сено, разве только зарыться в него… Вдруг в дальнем углу Артур приметил какую-то черную дыру. Подойдя к ней, он увидел, что это нора, проделанная, по всей видимости, лисой, чтобы незаметно таскать кур.

Торопясь, клипсянин принялся рыть руками землю, закусив губу от острой боли в руке. Если бы он мог расширить эту нору… Но времени у него оставалось совсем мало, ибо армуты уже заходили внутрь курятника. Тогда Артур залез в проделанное отверстие, наспех прикрыв себя сверху сеном.

– Где же пленник, Бербер? Не забывай, деньги ты получишь только в том случае, если отдашь мальчишку, – властным голосом говорил Демуджин, своими хищными глазами осматриваясь по сторонам. Куры заголосили на все лады, нервничая, что у них в последнее время столько незваных гостей. Демуджину не терпелось найти и наказать беглеца; достаточно было уже с ним возни. Но в курятнике, ко всеобщему удивлению, никого не оказалось. Кроме жирных голосистых кур и нахохлившегося петуха, враждебно следившего за пришельцами.

Бербер изумленно глазел по сторонам; неужели мальчишка все-таки сбежал? Славный работник сперва не думал выдавать пленника; впрочем, это благочестивое желание сохранялось в нем недолго и улетучилось сразу же, как только появилось известие о награде. Положив на одну чашу весов жизнь раба, то есть человека уже по определению пропащего, а на другую – увесистый мешочек с венгериками, Бербер, разумеется, выбрал последнее. Да и кто на его месте не поддался бы искушению? Но теперь получалось, что он дважды виноват, сначала укрыв беглеца, а затем еще и не удержав.

Бедняга почувствовал, как туника от пота прилипает к его спине: если он умрет сегодня, кто же присмотрит за накопленными монетками? Неужели бедняжки останутся совсем без присмотра?

– Мальчишки здесь нет. В таком случае, я убью тебя! – яростным тоном вскричал Демуджин, направив саблю в сторону Бербера. Незадачливый работник в ужасе прикрыл глаза, перед смертью представляя себе самое дорогое сердцу, то есть заветные бренчащие мешочки. Но неожиданно в углу послышался какой-то загадочный шорох.

– Я здесь. Не трогайте его!

Перед удивленными нукерами предстал виновник всей этой неприятной истории – в земле, опилках и прилипшей соломе, пленник с одной стороны выглядел чрезвычайно жалко, но с другой – во всем его горделивом облике, мужественных чертах, открытом взгляде сквозило какое-то непередаваемое величие, которое сразу же ощутилось всеми без исключения. И Берберу, который, глядя на смелого юношу, вдруг с такой остротой осознал собственное ничтожество, что в первую секунду даже пожалел, что его не проткнули саблей. И Демуджину, который чуть отступил, словно испугавшись беззащитного раненого пленника. Что-то явно ускользало от его понимания… Например, зачем мальчишка объявил свое присутствие? В противном случае, они никого бы не нашли, и тогда у него имелся бы шанс на спасение, которым тот отчего-то предпочел пренебречь. Смутно, очень смутно Демуджин улавливал суть происходящего.

Впрочем, это секундное восхищение отчаянной смелостью другого человека резко сменилось на неконтролируемую ярость, которую следовало немедленно выпустить на свободу. Широкими размашистыми шагами нукер подошел к Артуру и грубыми пинками погнал того из курятника. Удары его были столь сильны и сокрушительны, что в какой-то момент юноша не удержался и упал прямо в ноги старому хакиму, который стоял у двери и своими проницательными карими глазами внимательно следил за происходящим. Демуджин хотел было вновь замахнуться на пленника, но хаким неожиданно остановил его.

– За что ты бьешь его? За собственную глупость? Или, может, за жадность Бербера? – с этими словами старик с силой, невиданной для своей худощавой комплекции, поднял Артура на ноги и с интересом вгляделся тому в лицо. Клипсянин поморщился от боли, но выдержал взгляд.

– Я уважаю тебя, – серьезным голосом сказал вдруг хаким. – Ты ведешь себя как мужчина, а мои верные соколы, увы, явно уступают тебе по смелости и благородству. Жаль, что мне придется подвергнуть тебя унизительной процедуре опознания. Но если ты окажешься свободным, я не только отпущу тебя, но и лично награжу! А если ты все-таки раб, то не взыщи. В этом случае Мир чудес, увы, лишится отважного и благородного человека, – сказав это, он приказал одному из нукеров: – Приведи его в порядок, Зулаб, хорошенько накорми, перевяжи рану и обращайся, как с именитым гостем. Если я узнаю, что ты поднимал на пленника руку, то самолично отрублю ее тебе.

Зулаб удивленно покосился на господина, но возражать не стал. А Демуджин с хакимом остались стоять у входа в курятник: внутри Бербер безуспешно пытался угомонить разбушевавшихся наседок. Хаким с притворной жалостью следил за действиями своего работника, а затем проговорил холодным тоном, обращаясь к Демуджину:

– Заруби его вместе с