Изъ Москвы с любовью (том 1) - Сергей Анатольевич Кусков

плевать что вокруг, лишь глаза профессионально зыркают по окрестностям в поисках угрозы для охраняемых лиц. Дитятку усадили, и какое-то время он сидел тихо. Тут и еду принесли — похоже, что её им кто-то из охраны чуть заранее заказал, и столик зарезервировал

Мы с Алей обсудили спорт, команду Южного порта со звучным названием «Торпеда» и её положение в турнирной таблице. В Нагатино почти все болеют «за своих», вот и она осталась болельщицей чёрно-белых. Гусары, молчать, сам в шоке, но обращаю внимание, не «ТорпедО», а «ТорпедА». Хотя порт речной. Но с другой стороны, он ведь пяти морей? Шут их разберёт, местных!

В общем, я уже серьёзно раздумывал, катать мне дальше Алевтину или нет, в смысле раскатывать ли. Или не стоит гадить там, где живёшь, а она сотрудник обслуги кремля, и если что-то пойдёт не так — не хочу проблемы ни себе с матушкой, ни ей с дружиной. Девка она симпотная, и грудки что надо, и интеллект есть (хоть немного и е#анутая, скажем честно, ну так все девки в той или иной степени с при3,14#дью). И ей бы косплей с ушками и носиком точно б зашёл! И сама в душе не против, просто установленные в голове барьеры пока держат. Но тут мажорчик через три столика заистерил, отрывая от приятных мыслей:

— Не хочу! Не буду! Сколько раз уже говорил, я туда не пойду!

Ага, подскочил из-за стола, топнул ножкой. Боярыня что-то пыталась втирать, говорила тихо и вкрадчиво, но он снова ничего не понял и заорал на зрителя:

— А я говорю, я это НЕ-ХО-ЧУ! И не буду! И не надо заставлять!

— Саш, что с тобой? — Лицо Гайки налилось тревогой.

— А? — Я и не заметил, как кулаки сжались, а лицо посерело, отчего она и встревожилась. — А, нет, Аль, всё хорошо. Скажи, я до покушения таким же был?

Она повернула голову и пожала плечами.

— Если сказать как надо, как должна говорить сотрудница на моём месте — нет, разумеется. Ты же царевич. Тебя сёстры в руках держали, не давали так позориться.

— А если честно?

Она не ответила, только встретилась со мной взглядом и грустно улыбнулась. «Извини, нельзя такое вслух про работодателя».

Скандал набирал обороты, придурок начал визжать, что его права попраны:

— Я всё маменьке скажу! Будешь знать!..

Значит, не просто младшая жена, а кто-то из более младшей ветви. То есть «маменька», боярыня, может ей приказывать. Фамилия в боярской семье у всех одна, но из-за статуса ветвей там всё очень неоднозначно, младшие ветви иногда в правах ниже наёмных слуг. Вот мудило и катается на женщине — она ему ничего не сделает. С одной стороны глупо отпускать с такой проблемного сына — ну какие у неё на него средства давления? Но с другой она не служанка, она всё же член рода. А что не харизматичная, задавить не может… Бывает! Но проблему решить боярыня не могла.

Служанка, которая сидела сумками (скорее всего тоже носитель боярской фамилии, но очень-преочень младшая ветвь, настолько, что они как раз и прислуживают, готовят-убирают, но могут сидеть с боярыней за одним столом) тоже пыталась его вразумлять. Апеллировала к голосу разума, увещевала. И получалось у неё даже лучше, чем у условно более старшей боярыни.

— Да достали вы меня! И ты достала! Знай своё место, прислуга!

И этот хрен мажористый… Перевернул на неё тарелку с супом. Суп здесь вкусный, пахнет ароматно, мы тоже взяли по горшочку, только шулпы — татарскую же кухню выбирали. А у этой семьи заказ из кухни русской, там тарелки более плоские и вместительные. И досталось женщинке некисло.

— Александр, как ты можешь! — завизжала боярыня, а служанка вскочила и захапала ртом, не в силах ничего выдавить. Так этот мудила ещё и мой тёзка? День тёзок сегодня, только какие же они разные!

— Саша, нет! — Очнулся я от того, что Гайка схватила за руку, а я на эмоциях поднялся, сжав кулаки. Пришёл в себя, понял, что не надо лезть. Чужая семья, чужие законы — не мои проблемы. Но всё равно, такое зло взяло!..

— Вы все уроды! Поняли? И ты! И ты! Я скажу маменьке, вас в Саратов, в глушь отправят! Будете знать, как… — Это ущербное тело истерило и топало ногами.

Бл#дь, восемнадцать лет! Восемнадцать, с#ка, годиков дитятке! Если не девятнадцать. Не пять. Не шесть. Ну откуда такие берутся в таком возрасте? Как их надо настолько запустить?

«И зовут его так же, как тебя» — подлил масла в огонь мой внутренний я, который не попаданец, а я сам. Моя собственная совесть. Ибо стыдно. Непередаваемо стыдно… Нет, не за себя. За таких, как мы с ним в принципе, за вырождающийся мужской род. И это стало соломинкой.

Схватив со стола маленькую пиалочку для приправы, я вылил эту приправу целиком, сколько есть, в тарелку, всё же встал и… Запулил оную в голову уроду. И единственное, за что хочу сказать Саше «спасибо», что у него хороший глазомер. Физически принц не развивался, но, видимо, в какие-то игры на меткость играл, может даже с Машей и её подругами, и попасть в мажора оказалось не проблемой. Попал в плечо, не в голову, зато не задел людей, сидящих между нами (а спохватившись, понял, что мог). Моя жертва недоумённо обернулась.

— Эй, ты, урод! Хавальник закрой и не мешай людям отдыхать! — прокричал я. — А не нравится — канай отсюда, решай свои проблемы в другом месте!

Народ вокруг, конечно, с интересом следил за разворачивающимся бесплатным представлением, но лезть никто и близко не собирался. Теперь же концерт выходил на другой уровень, и вокруг воцарилась тишина — все с придыханием воззрились на нас — мне даже за пролетевшую фарфоровую чашечку над головой не предъявили.

— Саша, нет! Что ж ты делаешь⁈ — заныла Гайка, чуя проблемы на свой афедрон. Она как-никак дружинница, последняя линия обороны. Краем глаза скосился на одну из своих охранниц — они выдвигались поближе, причём так, чтобы если что блокировать охранниц этих бояр. Жесть, а о таком развитии событий, как война сильных родов из-за глупости двух ушлёпков, я не подумал!

«Я вообще редко думаю…» — буркнул я сам себе.

— Это кто у нас там такой борзый? — обалдение мажорчика прошло. — Накажите его! — Это охране. Но их охрана