Изъ Москвы с любовью (том 1) - Сергей Анатольевич Кусков

тогда Шуйские, как крутой боярский род, члены государственной думы, попадут — так попадут! А если учесть, с кем его сынок подрался… Дальняя, но тётушка, глава департамента, из принципа на сделку с дьяволом не пойдёт (я проговорюсь, мама узнает, ей скирда — оно ей надо, тем более когда такая вкусная цель для загонной охоты), а как она умеет обувать на Большие Бабки и Ништяки, втаптывая столетиями наработанный авторитет даже очень крутых семей, мне уже даже тут, в околотке, рассказать успели. Ага, та самая служанка Шуйских — она тоже Шуйская, как я и предполагал, только из настолько дальней ветви, что только фамилия и общая. Так что стражницы поставили боярыню в позу: или заминайте дело, чтобы перед ними не было заявлений, или они оформляют, на всё про всё им час.

Ах да, главного не сказал. Боярчик-то оказался породистым! Как и я, в принципе, но так я ж нормальный? Шуйские, Бельские, Мстиславские, Трубецкие, Ляпуновы, Шереметьевы — это семьи, на которых страна держится, столпы Империи. А мальчик — второй по счёту ребёнок главной, то есть собственно боярской ветви, после старшей сестры — главный наследник семейства. И вот так, из-за дерьма в ресторанном дворике, крутейшему клану страны оказаться пусть и на время, но на обочине политической жизни?

Так что мне повезло: хоть дрались мы оба, и компенсировать пострадавшим (как людям, так и заведению) должны были в пополаме, особенно те чашки, что разбил (и не отказываюсь от этих компенсаций, за удовольствие надо платить), но десант из аж трёх оперативно подъехавших боярынь этой семьи за полтора часа уломал всех, кто хоть боком, хоть косвенно пострадал в нашей потасовке, даже если исключительно морально. Буквально озолотили тут всех — уж очень счастливыми пострадавшие выглядели, уходя, забрав заявление. И упырёнка в итоге выпустили — нехай едет, штаны стирает. И сами полицейки тоже остались довольны, само собой. Правда тётка, кто в курсе, внимательно смотрела на меня — я единственное слабое звено их нечаянного обогащения. Но хоть это и весело, царской семье вряд ли нужны проблемы с одним из крутейших боярских родов страны, а потому я лишь задорно подмигнул: «Действуйте, я ничего не вижу и претензий не имею».

Так что через чуть более, чем полтора часа, Шуйские отсюда свалили. Решив все-все проблемы, даже те, которые я с себя не снимал и которые решать был готов. А я остался. Без состава преступления. Без заявлений потерпевших. Без свидетельских, что я — шкодник, показаний. Без любого маломальски внятного обоснования. Просто потому что!

— Парень, мы не знаем, кто ты. Документов нет. Пусть из дома кто-то приедет и заберёт тебя из взрослых.

Шикарный обоснуй? Вот и я про то же. Так они меня и переиграли. «Да, не должен тут сидеть, но сидеть будешь — отдадим тебя дееспособным, ты малолетка». Учитывая, что я под полным колпаком дружины, и околоток на «Красных рядах» ввиду стратегического расположения если не её филиал, то очень-очень дружественная контора, качать права бессмысленно. Ну правда, вернут меня в Кремль, а дальше? Захочу сбежать? Разумеется. Держать там, не пускать? А я начну чудить и снова шкодить. Оно начкару в отсутствии Настасьи Ольговны и принцесс надо? А так она как бы не при чём — я закон и порядок нарушил? Спокойствие обывателей в общественном месте потревожил? Вот посижу в страже, не облысеют, поохраняют меня. И на них стрелки — они плохие, не пускали, а мы, дружина, белые и пушистые.

Аля, разумеется, ушла домой (кое-кто вообще-то на работе), и она девушка подневольная — я без претензий. А мои охранницы, видимо, паслись где-то за пределами околотка, не мозоля глаза. И я связи с внешним миром вообще не имел. Позвонил бы в кремль дежурной — да номера не знаю, а спрашивать не захотел. Впрочем, в кремле прекрасно знают и где я, и удалённо мониторят — не поверю, что это может быть не так, сам кремль тут через площадь. Так что переживать мне не о чем. А потому я сразу напросился на чай, коим меня через брюзжание, но угостили, и начал культурную развлекательную программу — ибо скучно сидеть просто так. Песни, байки, анекдоты, снова песни. Народу зашло! И даже Шуйским, которые тут «договаривались» и внимательно меня слушали, бросая ОЧЕНЬ косые взгляды — словно чуму в пятнадцатом веке увидели.

— А вот ещё анекдот рассказать могу. Пришла как-то монашка к царице…

Меня даже в «комнату отдыха» не посадили — в отличие от тёзки. Это такое местное комфортабельное КПЗ. Ибо повторюсь, нет состава преступления — нет преступления, а значит я не преступник. Сижу тут, в охраняемой зоне, рядом с их святая святых, рабочими столами, где сотрудницы бумажки заполняют, и гоняю чаи. Всем бы так в тюрьме сидеть!

— Леопольд, а мне сестрица на смену оладьев с утра напекла. Составишь компанию? — А это зашла ещё одна местная, инспектор патрульно-постовой, она не сидит тут, а бегает туда-сюда, решает вопросы.

— О, по оладьям я всегда за, тёть Люд! — расплылся я в улыбке. Конечно, домашняя выпечка всегда лучше магазинного печенья. — Я скоро специалистом по ним стану. Говорят, я недавно ел оладьи, которые сама патриарх делала! Если не врут, конечно.

— Патриарх. Скажешь тоже! — усмехнулась тётьТаня. Она из тех, кто не в курсе.

— А я слышала, она неплохо печёт. Вообще, в целом. И до пострига считалась одной из самых-самых в этом деле, во всяком случае, среди аристократии. — А это тётьОксана — она в курсе, глазки хитро бегают.

— А чего она не баба что ли? — поддержала тётьСвета. — Я думаю, она, как и все мы. И когда дела сделает, так же месит тесто, и… Оладьи там, блины… — Госпожа инспектор мечтательно вздохнула.

Вот такие они, суровые стражницы-полицейские в одном из проблемных мест — самом «блатном» торговом центре столицы. Нет, не думайте, у каждой звание, дубинка и табельник, и тому же Шуйскому за длинный язык мигом прилетело. Но если с ними по-человечески, и суровые «госпожи инспекторы» мигом превращаются в «тётьЛюду, тётьСвету и тётьОксану». А может это я такой няшный и харизматичный? Мне всего четырнадцать, на взрослого не тяну, вот и разбудил в них материнский инстинкт? Да и сам по себе я крайне позитивный юноша (надеюсь)!

В приёмной, или, как оно тут называется, в зале ожидания послышался шум, и тётьЛюда сорвалась туда,