Избранный. Часть 1 – Тихомирье - Сергей Нижегородцев

– Береги мать, – сказал он, хотя понимал всю нелепость этих слов. Что мог сделать парализованный юноша? Но привычка говорить сыну эти слова перед уходом была сильнее разума.

Солнце клонилось к закату, расплескивая золото и багрянец по низким облакам, когда Арсений въехал в незнакомую деревню. Усталость после долгой дороги ощущалась в каждой мышце, но сейчас не время было думать о собственном удобстве. Перед глазами стояло лицо сына – бледное, с запавшими щеками.

Деревня казалась скучившейся, словно искала защиты в собственной тесноте. Низкие избы жались друг к другу, как стадо овец в непогоду. Соломенные крыши, потемневшие от времени и дождей, поблескивали в лучах уходящего солнца. Дым из печных труб поднимался ровными столбами – вечерняя трапеза готовилась в каждом доме.

Арсений остановил телегу у деревенского колодца. Бурая тяжело вздохнула, опуская голову к земле. Рядом с колодцем женщина в выцветшем сарафане наполняла деревянные ведра. Седые волосы выбивались из-под платка, а руки, державшие коромысло, были узловатыми от многолетней работы.

– Доброго вечера, хозяюшка, – Арсений слез с телеги, разминая затекшую спину. – Не подскажешь, где Ивана-знахаря найти можно?

Женщина выпрямилась, окинув незнакомца оценивающим взглядом. В глазах ее мелькнуло понимание – за такими, как этот путник с измученным лицом, всегда стояла беда.

– Иван-то? – она махнула рукой в сторону края деревни. – Вон там его изба, с резными наличниками. Сразу приметишь – единственная с синей крышей.

Арсений кивнул в благодарность и повел Бурую дальше. Изба знахаря действительно выделялась среди других – резные наличники изображали диковинных птиц и звериные морды, а крыша была выкрашена в насыщенный синий цвет, напоминающий летнее небо.

У калитки Арсений привязал лошадь и, взяв небольшой узелок, вошел во двор. Высокий мужчина в простой холщовой рубахе развешивал пучки трав на натянутых между столбами веревках. Его седеющая борода была аккуратно подстрижена, а движения – уверенными и точными.

– Иван-знахарь? – спросил Арсений, останавливаясь в нескольких шагах.

Мужчина обернулся, и Арсений встретился с проницательным взглядом темных глаз.

– Он самый, – кивнул знахарь, вытирая руки о передник. – С чем пожаловал, добрый человек?

Арсений опустил голову, собираясь с мыслями. Слова, готовые сорваться с языка, были тяжелыми, как камни, которые он привык разбивать молотом в своей кузнице. Но это была совсем другая тяжесть.

– Сын у меня, Всеслав, – начал он, голос его звучал глухо. – Семнадцать вёсен ему. Был крепким парнем, сильным. С Орлиного Выступа в озеро прыгнул неудачно, спину повредил. Теперь лежит, не двигается – ни рукой, ни ногой. Только голова да глаза живые.

Иван перестал перебирать травы, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

– Два месяца уже так, – продолжал Арсений, сжимая в руках шапку. – С каждым днём всё хуже. Тает как свеча. Кожа да кости остались.

Голос кузнеца дрогнул, когда он заговорил о своём бессилии:

– Все средства перепробовали. Травы, заговоры, примочки… Даже волхв из Кривичей приезжал. Ничего не помогает.

Иван нахмурился, пальцы его механически перебирали стебли полыни. Морщины на его лбу стали глубже, словно вырезанные искусным резчиком.

– Если сам Велимир не помог, то и я вряд ли смогу, – покачал головой знахарь. – Он силу имеет большую, знания древние.

Арсений шагнул ближе, в глазах его читалось отчаяние человека, готового хвататься за соломинку.

– Прошу тебя, хотя бы взгляни на него. – Кузнец развязал узелок и достал небольшой мешочек, который тяжело лёг на его ладонь. – Золото есть. Всё отдам, только помоги.

Звон монет прозвучал неуместно среди запахов сушёных трав и вечерней тишины. Иван даже не взглянул на мешочек. Его взгляд ушёл куда-то поверх плеча Арсения, словно он видел что-то в сгущающихся сумерках, недоступное обычному глазу.

Долгое молчание повисло между ними. Только стрекот кузнечиков нарушал тишину да где-то вдалеке лаяла собака.

– Хорошо, – наконец произнёс Иван, возвращаясь взглядом к измученному лицу кузнеца. – Поеду с тобой. Но не ради золота. И не обещаю, что смогу помочь.

Колеса телеги поскрипывали по разбитой дороге, раскачиваясь на ухабах и выбоинах. Арсений крепко держал вожжи, время от времени подёргивая их, чтобы Бурая не сбавляла шаг. Иван сидел рядом, подложив под себя охапку сена, и задумчиво разглядывал проплывающие мимо деревья. За два дня пути напряжение между ними растаяло, словно утренний туман под лучами солнца.

Арсений искоса взглянул на знахаря. Морщины на лице Ивана казались глубже в косых лучах полуденного солнца, но глаза смотрели ясно и спокойно. Кузнец хмыкнул, вспомнив вчерашнюю встречу с медведем.

– А ты ловкий, – усмехнулся он, поправляя сползшую шапку. – Когда косолапый из кустов выскочил, я думал, ты прямо в телегу запрыгнешь. А ты даже с места не сдвинулся.

Иван провёл ладонью по бороде, скрывая улыбку.

– Я травы разглядывал, – ответил он спокойно. – Медвежьи лапки там росли, редкие в этих местах. От хворей грудных помогают.

Арсений покачал головой, вспоминая, как замер от страха, когда огромная бурая туша возникла на дороге. А знахарь стоял неподвижно, словно дерево, и зверь, постояв мгновение, ушёл в чащу.

– Всеслав мой тоже к травам тянулся, – неожиданно для себя проговорил Арсений. – Бывало, малым ещё был, положишь его на поляне – так все цветы к его ладошкам тянутся. Милава говорила, чудится ей, а я сам видел.

Иван повернулся, внимательно слушая. Ветер трепал его седеющие волосы, но взгляд оставался сосредоточенным.

– А ещё птицы к нему садились, – продолжал Арсений, глядя на дорогу. – Сам видел, как синица ему на плечо села и что-то щебетала, будто рассказывала. Он слушал, улыбался. Мне Милава не верила, думала, сказки рассказываю.

Иван задумчиво потёр подбородок, вглядываясь в лицо кузнеца.

– Дети чистые душой ближе к природе, – произнёс он негромко. – Но такое не с каждым бывает.

Арсений кивнул, словно получил подтверждение давней догадки. Он хлестнул вожжами, торопя Бурую. Впереди показался знакомый поворот дороги – до Тихомирья оставалось меньше половины дня пути.

Иван задумчиво потёр подбородок, глядя куда-то вдаль. В памяти всплыли слова старого волхва Мирослава, сказанные много лет назад у тлеющего костра: "Придёт тот, кто говорит с духами земли без слов. И природа сама потянется к нему, признавая своего господина."

– А что ещё необычного замечал в сыне? – спросил Иван, возвращаясь взглядом к дороге. – Кроме птиц и цветов.

Арсений нахмурился, собирая в памяти крупицы воспоминаний, которые раньше казались незначительными, а теперь обретали новый смысл.

– Когда по грибы ходили, волки стороной обходили, – медленно проговорил кузнец, вспоминая. – Другие охотники жаловались, что стаи близко к деревне подходят, а нас с Всеславом будто не замечали. Даже следов не оставляли там, где мы проходили.

Телега подпрыгнула на ухабе, и Арсений придержал вожжи, давая Бурой сбавить