Избранный. Часть 1 – Тихомирье - Сергей Нижегородцев

Арсений нахмурился, разглядывая безоблачную синеву. Странное беспокойство зашевелилось в груди. За много лет жизни в этих местах он никогда не слышал грома в ясный день. Ещё один раскат пронёсся над лесом, теперь ближе, словно подкрадывался к путникам.

Бурая всхрапнула, закатывая глаза от страха. Её ноздри раздувались, улавливая запах, недоступный человеческому обонянию. Арсений крепче сжал вожжи, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Что это может быть? – спросил он, не отрывая взгляда от дороги впереди.

Иван не ответил. Его пальцы перебирали что-то в кожаном мешочке на поясе. Губы беззвучно шевелились, произнося слова, слишком древние для обычного уха. Знахарь выглядел встревоженным, но не испуганным – скорее настороженным, как охотник, почуявший крупного зверя.

– Ворота Тихомирья далеко ещё? – наконец спросил он, прерывая своё бормотание.

– За тем поворотом уже видны будут, – Арсений указал кнутовищем на изгиб дороги впереди.

Гром раздался снова, на этот раз прямо над их головами, словно небо раскололось пополам. Воздух вокруг сгустился, стал тяжёлым и вязким, как перед сильной грозой. Но небо оставалось безоблачным, лишь цвет его стал глубже, почти фиолетовым.

Грохот теперь доносился со всех сторон, словно невидимая гроза кружила вокруг путников. Воздух сгустился, стал тяжёлым и вязким. Дышать становилось всё труднее. Небо затянуло в считанные мгновения. Тяжелые тучи наползли со всех сторон, будто кто-то набросил на лес черное одеяло.

Первые капли дождя упали на пыльную дорогу, оставляя темные пятна. Арсений натянул поводья, щурясь от усиливающегося ливня. Вода стекала по его лицу, намочила рубаху. Холодные струи пробирались за ворот, вызывая дрожь. Кузнец смахнул воду с глаз тыльной стороной ладони, но новые потоки тут же залили лицо.

Иван прикрыл сумку с травами полой кафтана, пытаясь уберечь снадобья от влаги. Его седые волосы прилипли к лицу, но знахарь не обращал внимания на дождь – всё его внимание было сосредоточено на странной грозе, возникшей из ниоткуда.

Сквозь шум дождя донесся далекий крик. Арсений привстал на телеге, вглядываясь вперед. Сердце его сжалось от дурного предчувствия. Над верхушками деревьев, там, где должна была находиться деревня, поднимался черный столб дыма. Он змеился в дождливом воздухе, расползался по небу зловещим знаком.

– Пожар? – Иван схватился за край телеги, когда Бурая дернулась вперед. Его пальцы побелели от напряжения.

– В такой дождь само ничего не загорится.

Он хлестнул лошадь вожжами. Телега запрыгала по размокшей дороге, разбрызгивая грязь. Бурая рванула вперёд, словно понимала тревогу хозяина. Колёса увязали в раскисшей земле, но лошадь упрямо тянула повозку, выбиваясь из последних сил.

Глава 7

Солнце клонилось к закату, окрашивая пепелище в кроваво-красные тона. Арсений спрыгнул с телеги, его сапоги утонули в размокшей земле, а воздух пропитался запахом гари и железа. Он осмотрел опустошенную деревню и почувствовал, как сердце сжимается от ужаса. Вокруг него лежали трупы, и первым делом его взгляд упал на Прохора, чье тело было пронизано стрелой. Этот ужас заставил его остановиться и осознать всю масштабность трагедии. Словно в ответ на его мысли, издалека послышался глухой стон ветра, который зная, что происходило.

Арсений пошатнулся, не веря своим глазам. Колени подкосились, и он упал на землю рядом с телом соседа. Пальцы дрожали, когда он коснулся холодного лба Прохора. Еще неделю назад они вместе чинили забор, смеялись, обсуждали будущий урожай. Теперь же глаза друга смотрели в небо невидящим взглядом.

– Боги… за что? – прохрипел кузнец, оглядывая то, что осталось от родной деревни.

Повсюду лежали тела. Кто-то пытался сражаться – рядом валялись сломанные вилы, топоры. Другие, видимо, пытались бежать – их настигли стрелы в спину. Женщин и детей нигде не было видно. Арсений понял – их увели. Захватили в полон. Продадут как холопов.

Мысль о жене и сыне ударила его, словно обухом по голове. Он вскочил на ноги и бросился к своему дому, спотыкаясь о разбросанные вещи, перепрыгивая через тела.

Иван следовал за ним, сохраняя странное спокойствие. Знахарь оглядывал разрушения с выражением человека, который видел подобное прежде. Его глаза впитывали каждую деталь, каждый след, оставленный налетчиками.

– Работорговцы, – произнес он тихо, поднимая с земли обломок стрелы с характерным оперением. – Ловчая дружина. По следам видно – не меньше дюжины.

Арсений двигался дальше, и вскоре его взгляд упал на тело древней Марфы у покосившегося забора. Её седые волосы слиплись от крови, руки были прижаты к груди, словно в защитном жесте. Старуха, которая пережила три голодных года и двух мужей, лежала среди вытоптанных подсолнухов, которые сама же посадила этой весной.

Страх и гнев охватили его, когда он осознал, что беззащитные жители деревни не смогли противостоять нападающим. Кузнец стиснул зубы так, что желваки заходили под кожей. Рука сама потянулась к ножу на поясе, хотя разить им было уже некого.

– Даже старуху не пощадили, – процедил он, глядя на Марфу. – Она никому не мешала.

Он вспомнил их голоса, смеющиеся за кузницей, и в этом мгновение отошло все. Недавнее прошлое казалось сном – как Марфа приносила им свежие пироги, как сплетничала с Милавой, как дарила Всеславу деревянные игрушки, вырезанные её покойным мужем.

Эта драма, разворачивавшаяся кругом, запечатлела его память. Каждое тело, каждая слеза – они все выкрикнули о несправедливости. Арсений подошёл к старухе и опустился на колени. Закрыл ей глаза трясущейся рукой.

– Отправляйся к предкам с миром, Марфа Ильинична, – прошептал он. – Клянусь, найду тех, кто это сделал.

Иван подошёл сзади, положил руку на плечо кузнеца.

– Не время для клятв. Сначала нужно найти живых.

Арсений кивнул, с трудом поднимаясь. Ноги налились свинцом, а в голове стучала лишь одна мысль – добраться до своего дома.

Убийственная тишина внезапно охватила деревню, и Арсений почувствовал, как она давит на его уши. Ни лая собак, ни мычания коров, ни блеяния овец – только смутное карканье ворон нарушало вокруг. Это безмолвие пугало его еще больше, чем собственные мысли о жертвах. С каждой пройденной минутой он терял надежду, что среди мертвых он не найдет никого живого. Все вокруг напоминало о крахе его мирной жизни. Эта тишина была похоронным знаком, опустошившим его сердце.

Арсений побрел дальше, увязая в грязи. Каждый шаг давался с трудом, словно сама земля не хотела пускать его домой. Иван шел рядом, внимательно осматривая следы на земле – отпечатки сапог, полосы от волокуши, пятна крови.

– Здесь сражались, – проговорил знахарь, указывая на вмятины в грязи. – Кто-то отбивался косой.

Арсений не ответил. Его взгляд был прикован к холму,