Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

на императрицу во второй раз, Нода пригласил ее «сесть вместе» с ним внутри круга и «обсудить пути мирного решения конфликта, как это принято между цивилизованными людьми».

Обе женщины поочередно передавали друг другу писчий нож, пробуя различные комбинации семантических корней и модификаторов мотива. Однако у них ничего толком не получалось.

Сото распрямила ноги в позе такридо и помассировала икры.

– Прости, я так долго сидела, что ноги уже начали затекать, – пояснила она, а потом встала на колени и потянула спину. – Возраст не знает пощады…

– Вот оно! – Дзоми распрямилась, глаза ее возбужденно блеснули. – Когда два дипломата ведут переговоры, они, скорее всего, будут сидеть в мипа рари, позе более официальной и «цивилизованной».

Она быстро вырезала две сидящие друг напротив друга на коленях фигуры над семантическим корнем «земля». Получилась логограмма, обозначающая «соревнование» или «игра».

– Может, Нода говорил о соперничестве между льуку и дара? – с надеждой спросила Дзоми.

Сото покачала головой:

– Мне кажется, мы до сих пор так и не ухватили суть.

Дзоми зажмурила глаза и сжала кулаки.

«Думай! Думай!» – приказала она себе.

– Что сказал Нода после того, как пригласил императрицу сесть и начать переговоры? – осведомилась Сото.

– «И давайте оставим оружие стоять неиспользованным вне этих переговоров», – процитировала Дзоми. – Знаете, мне еще тогда эта фраза показалась какой-то вычурной. Ну кто так выражается?

Сото взяла у нее писчий нож:

– «Оружие», которое было у Айи, – это не оружие вовсе, а церемониальный жезл… известный также как знамя или штандарт.

Она добавила к уже вырезанному Дзоми собранию новую сублогограмму.

– Как тебе известно, этот символ используется как модификатор мотива во многих логограммах, имеющих отношение к управлению, администрации и прочему, – размышляла вслух Сото. – Это стилизованное изображение боевого флага, который древние герои ано помещали на колеснице, идя в битву, чтобы вдохновить своих воинов и воззвать к помощи богов.

Они посмотрели на новую составную логограмму в центре стола, а потом переглянулись и одновременно кивнули. Это было верное решение. Все части сошлись.

Модификатор мотива, как правило, менял значение базовой логограммы метафорически. Логограмма «соревнование», модифицированная «церемониальным штандартом», приобретала смысл «завоевывающий (или завоевавший) расположение богов».

Или, если произнести это слово на классическом ано, «ренга».

Это уважительное обращение к императору брало начало от классической фразы, описывающей древнего героя, победившего на атлетических состязаниях в честь богов Дара. А еще это был титул, которым Нода Ми подчеркнуто избегал называть императрицу Джиа.

– «Пленник» и «ренга» – вот, стало быть, какое послание пытался передать Нода Ми? – Дзоми сдвинула брови. Пусть и решив еще одну часть головоломки, они, похоже, так и не добрались до окончательной разгадки.

– Был еще один раз, когда Нода встретился глазами с императрицей, – напомнила Сото.

Это произошло после завершения аудиенции, когда посла льуку уже отпустили. Он тогда поднял над головой обернутую в ткань нефритовую табличку и, пятясь, удалялся от Джиа.

Дзоми накапала из воска еще один блок и вырезала внизу фигуру стоящего человека. Наверху она поместила сублогограмму, обозначающую кусок ткани, а затем логограмму «нефрит».

– Никак не могу распознать… – промолвила она нерешительно.

– Ты забываешь, что Нода все время шел задом наперед, – заметила Сото, взяла нож и добавила модификатор мотива «(обратиться) прочь».

От дерзости послания Ноды Ми у женщин перехватило дыхание. Они смотрели на логограмму «отречение».

Теперь можно было подвести итог. Через цепочку шарад Нода обрисовал Джиа свое видение будущего, которое в переложении можно было истолковать следующим образом:

«Победа Фиро над льуку приведет к колоссальному росту авторитета императора. Представьте его триумфально шествующим по Пану во главе полностью преданной ему армии. Да после такого у вас, императрица Джиа, регент Дара, просто-напросто не останется никакого иного пути, кроме как отречься от престола. Затем Фиро отправит вас в заключение, дабы отомстить за все те долгие годы, когда вы не давали молодому императору взойти на трон, который принадлежал ему по праву».

Дзоми посмотрела на Сото:

– Можем мы быть уверены, что это так?

Сото покачала головой:

– Мы с тобой громоздили одну догадку на другую и толковали все, исходя лишь из туманных намеков. Разумеется, мы не можем быть уверены. Но похоже, все сходится, некоторые действия Ноды Ми подтверждают наши домыслы.

Дзоми кивнула:

– Тот шаг, когда он пригласил императрицу усесться внутри «тюрьмы»…

– Или то, как он подчеркнул, что победа и флот принадлежат Фиро, а не ей…

– Или как намекнул в конце, что пока Джиа еще у власти, но это, вероятно, ненадолго…

– Или как премьер-министр и императрица обсуждали Милость Королей…

– Кого все понял…

– Вот именно, он все понял…

Обе женщины замолчали, ошеломленные выводами. Кого Йелу, самый хитрый и проницательный политик при дворе, наверняка расшифровал истинное послание Ноды Ми одновременно с Джиа. Это объясняло загадочный обмен репликами между ними двумя, в ходе которого они явно достигли некоей негласной договоренности.

– Что имела в виду императрица, говоря про имение премьер-министра на Руи? – спросила Дзоми голосом едва громче шепота и инстинктивно оглянулась, желая убедиться, что они одни в крошечной спальне Сото.

– Ходили слухи, что, когда император Рагин еще только взошел на Трон Одуванчика, Кого Йелу брал деньги из государственной казны на постройку роскошного особняка на Руи. – Сото помедлила, вспоминая события давно минувших дней. – Я думаю, он сам распространял эти слухи с целью принизить свой статус. Кого понимал, что император, даже такой доверчивый, как Рагин, станет с подозрением относиться к министрам, ведущим себя как идеальные мудрецы ано и тем самым ворующим народную любовь у того, кто занимает трон, и, быть может, вынашивающим честолюбивые замыслы. Намеренно пятная свою репутацию относительно мелким казнокрадством, Кого очеловечил свой образ в глазах Куни Гару и обеспечил себе будущее как политик.

С тяжелым сердцем слушала Дзоми этот рассказ: она в очередной раз получила урок. Ее покровительница Гин Мадзоти никогда не унижалась до подобных политических игр. Она была непоколебимой зимней сливой, натурой прямой и гордой, из-за чего в конце концов лишилась законных владений и свободы. Луан Цзиаджи предупреждал Дзоми о придворных кознях и о том, как опасно быть в фаворе у подозрительного государя, но даже спустя столько лет все эти политические маневры казались Дзоми отвратительными.

Однако сейчас куда важнее было понять, что стремилась сказать императрица, вспоминая тот давний инцидент.

– Значит, в свое время премьер-министр использовал имение на Руи для маскировки истинной политической цели… – начала она задумчиво.

– Наверное, это чересчур сильно сказано, – возразила Сото. – Период основания новой династии – такое сумбурное время…

Но Дзоми не слушала ее.

– …и цель эта – остаться у власти, – закончила она. –