Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

– Это какие ж Захарьины? Не те, что с Кошкиными роднились?

– Не, другие. Мои с царем породнились! Хочешь – расскажу я тебе?

– А и расскажи, отец. О других послушаю, от своего отвлекусь… Давненько ты им служишь-то?

– Да, почитай, лет пятьдесят. Мальчишкой начинал еще, меня в прислугу для боярина Никодима взяли. Подать чего, принести-отнести… так и в люди вышел.

– Ух ты!

– У боярина Никодима два брата было младших да сестра. Анна. Красивая, глаз не отвести, о ее свадьбе уж сговаривались. А потом боярин женился. – Аким загрустил даже.

– На ком же?

– По джерманской улице проезжал, там рыженькую девку увидел. Красивую – страсть! – Аким на себе показал, и парень признал, что да. Страсть! Как она еще ходила-то с такими объемами? – Мы все за боярина порадовались, да только сглазили семью, верно. Года не прошло, как от горячки боярышня Анна померла.

– Заболела?

– Руку наколола о что-то. Вроде и ранка крохотная была, а к вечеру воспалилось, к утру рука что полено была… запах пошел, горячка началась. Спасти и не сумели. Горе было… боярышню Анну все любили.

– А жена боярская?

– Боярыня Ин… несс… Как же звали-то ее? Уж и не припомню. Ириной крестили, это точно.

– Инесса?

– Да, кажись. Она в православие перешла, Ириной Ивановной стала. Да и она золовку любила. Боярышня Анна была что лучик солнечный. Умерла она… Потом через положенный срок боярыня дочь родила. Боярин хотел Анной назвать, но боярыня уперлась, Любавушкой назвали.

– Царица наша?

– Она. Боярыня Ирина ее любила, с рук не спускала.

– Одна она была у родителей?

– Да что ты! Лет через десять боярин Данила родился.

– А что так долго? Не беременела боярыня?

– Как-то не получалось у нее. То болела, то на богомолье ездила. А потом как-то в один год все случилось. Бояричи друг друга убили.

– Ох! Из-за бабы?

– Холопка им одна и та же приглянулась. А она им обоим голову кружила, ходила, задом виляла. Вот старший из бояричей ее с братом и застал. И порешил. А когда брат на него кинулся, значит, и с ним сцепился. Растащить не успели…

– Ох, горе-то какое!

– Боярин Никодим чуть не год убивался по братьям. Очень он их любил, переговоры вел о свадьбах. Хороших невест им приглядел… Потом ему легче стало. У боярыни сын родился – боярич Данила. Тут уж хозяин оживел…

– Ну хоть сыну порадовался.

– Недолго радовался-то… Пяти лет не прошло, помер боярин Никодим. Боярыня Ирина детей воспитала, на ноги поставила, другой раз замуж не выходила, хоть и смотрели на нее.

– Повезло боярину Никодиму. Такая верность…

– Да верность-то… Понятно. Только вот боярин Данила неженатым умер, наследника не оставил.

– Так, может, внебрачный какой есть? Или у боярыни Ирины был кто? – подначил собутыльник.

На столе давно уж четверть водки стояла. Так что Аким и не удержался:

– Как же! Ежели у нее кто и был, так из своих. Что она, что дочь ее, что сын – все с иноземцами якшались, постоянно к ним мотались. Уж к кому там ездили, того не знаю, а только там боярыня и померла. На ночь у кого-то из знакомых осталась, а там гроза разразилась жуткая… Боярышня приехала, говорит, мать умерла. А сама еще молоденькая совсем, семнадцати не было. Боярин Раенский им дальним родственником приходился, вот он детей к себе взял. А там и царю боярышню Любаву представил. Так все и сладилось у них.

– И брата она с собой в палаты взяла?

– А то ж! Брата она любила, уж когда боярин Данила подрос, он домой вернулся. А до той поры при сестре жил безотлучно!

Аким рассказывал.

Называл имена, даты… чуть не пятьдесят лет при семье – это много. Слуги столько о хозяевах знают – тем и в голову не придет. Собеседник слушал, подливал…

Наутро Аким проснулся в одной из комнат при трактире, сначала испугался – ограблен. Но деньги все на месте были, хозяину его собеседник уплатил вперед, даже за поправку Акимова здоровья, так что мужчина махнул рукой да и позабыл этот случай.

Было.

Выпили, поболтали…

Ну так и что же? С кем не бывает? Дело-то житейское…

* * *

Спустя несколько суток на кладбище шестеро людей появилось. Пятеро мужиков молодых, с ними кто-то непонятный, невысокий, по уши в плащ закутанный.

Оська-бородач, который уж лет тридцать милостыньку при кладбище просил да за могилками приглядывал, на них посмотрел, хотел деру дать – остановили. Поймали, за шкирку тряхнули.

– Ой! Пустите, ироды! Что вам от бедного человека надобно?

– Богаче его сделать хотим. – Когда в пальцах одного из мужчин гривенник блеснул, Оська мигом про нытье свое забыл.

– Чего надобно, боярин?

– Не боярин я. А надобно мне знать, где бояре Захарьины похоронены.

– Вон там, – Оська пальцем показал, куда идти. – Склеп у них там свой, как и у многих других бояр. Не хотят они в землице лежать, как простой народ. А для часовни собственной, значит, рылом не вышли[91].

– Хорошо. Иди, не стой тут над душой. И не говори о нас никому.

Оська предложение оценил – только пятки засверкали. И правда – чего стоять? Денег ему дали уже, теперь живьем отпускают. А ведь могли бы и в склеп положить, даром что не боярин он.

Один из мужчин посмотрел ему вслед с сомнением:

– Может, убить стоило?

Другой только головой качнул:

– Ни к чему. Не бери грех на душу.

Насчет греха – это он, конечно, загнул, да к чему нищего убивать? Вреда он не причинит, а ежели слухи какие и пойдут – пусть их.

Мужчины мигом замок с двери сковырнули, дверь отжали, человеку в плаще внутрь спуститься помогли. В склепе огляделись.

Гробы стоят. Покойники лежат.

Имена на крышках вырублены.

Вот боярин Никодим. Боярышня Анна. Два брата его – Петр да Павел.

А вот и боярыня Ирина.

Человек в плаще жест рукой сделал – мол, крышку открывайте.

Молодые люди поднатужились да и сковырнули крышку каменную. Снимали осторожно, старались не разбить. В гроб не глядели, вот и не видели.

А спутник их в плаще и видел, и чувствовал.

Потом уж и они посмотрели.

Лежит в гробу старуха.

Страшная, рыжая, а выглядит ровно живая. Мертвая, да. Только вот не истлела она, а осталась какой была. И лет ей сто, а то и поболее. Страшная – жуть.

Человек в плаще нож взял, рот боярыне разжал. Зубы осмотрел, головой качнул.

Зубы острые, ровно