Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

– То, которое выберете вы, – ответил он.

Она улыбнулась, но при этом вскинула подбородок, и глаза засверкали. У Семая свело живот, он понял: за ее спокойствием скрывается гнев.

Молчание продлилось три долгих вздоха, потом четыре, пять…

– Любовь моя, – безо всякой нежности в голосе сказал Адра, – я понимаю, ты взволнована, ведь у нас неожиданно появился такой могущественный союзник, но…

– Я решил ничего не предпринимать, пока не поговорю с вами, – сказал Семай. – Поэтому попросил Адру-тя привести меня к вам. Надеюсь, я не нанес вам обиду своим появлением в ваших покоях.

– Конечно нет, Семай-тя, – ответила Идаан. – Но если вы не доверяете моему жениху, когда он говорит от моего имени, то кому же вы тогда доверяете? Кто знает меня лучше, чем он?

– И все же я бы предпочел обсудить это с вами, – сказал Семай самым убедительным тоном, но так, чтобы не показалось, будто он к чему-то принуждает. – От моего решения в какой-то мере будет зависеть ваше будущее, и я не хотел бы ошибиться.

В глазах собеседницы сверкнула искорка веселья. Идаан приняла позу благодарности и повернулась к Адре:

– Коли так, оставь нас.

– Оставить вас?..

– Разве не видишь? Поэт считает, что женщина не может открыто выражать свое мнение, пока жених кружит над ней, как ястреб на охоте. Чтобы поверить мне, Семай-тя должен убедиться в том, что я говорю по собственной воле, а не по принуждению, верно?

– Пожалуй, так будет лучше, – примирительным тоном произнес Семай. – Ведь это тебя не обеспокоит, Адра-тя?

Тот холодно улыбнулся:

– Конечно нет. Мне есть чем заняться – свадьба совсем скоро, надо готовиться. Из-за траурной недели пришлось многое отложить… И я искренне сожалею, что хай не дожил до этого дня.

Он изобразил позу прощания и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Тотчас же лицо Идаан изменилось, и Семай увидел в ее глазах неприкрытую злость.

– Прости… – начал Семай.

Но Идаан его перебила:

– Не здесь. Одним лишь богам известно, скольким слугам он приказал подслушивать. Идем отсюда.

Она взяла Семая за руку и вывела из комнаты через ту же дверь, которой воспользовался Адра, а потом повела по длинному коридору и дальше вверх по винтовой лестнице.

Семай чувствовал тепло ее ладони, и на душе стало спокойнее: Идаан здесь, она жива, с ней ничего не случилось. Когда эта женщина рядом, он все способен вынести, пусть даже мир вокруг будет рушиться.

Наконец они пересекли высокий зал и вышли в открытый сад с видом на город. Между ними и улицей было шесть или семь этажей. Идаан облокотилась на перила и посмотрела вниз, потом повернулась к Семаю.

– Значит, он все-таки до тебя добрался? – спросила она безжизненным, как пепел, голосом.

– Никто до меня не добирался. Если бы Адра, прежде чем отвести меня к тебе, приказал мне накраситься, точно шлюха, и вопить, как мул, я бы это сделал. Со мной и не такое случалось.

Идаан рассмеялась. Правда, смех был коротким и скорее походил на тихий выдох при улыбке.

Семай подошел к ней вплотную и обнял. Она попыталась его оттолкнуть, но вскоре сдалась. Ее щека прикоснулась к его щеке, он вдохнул запах ее волос… А потом уже не мог понять, чьи слезы увлажняют их лица – его или Идаан.

– Почему? – спросил Семай. – Почему ты исчезла? Почему не пришла ко мне?

– Я не могла. Все это… было слишком тяжело.

– Я люблю тебя, Идаан. Я не признавался в этом раньше, потому что покривил бы душой. Но сейчас говорю правду. Я люблю тебя. Позволь помочь тебе.

Теперь Идаан действительно его оттолкнула – уперлась одной рукой ему в грудь, а другой вытерла слезы.

– Нет, – сказала она. – Не говори так. Ты… не любишь меня, Семай. Ты не любишь меня, а я не люблю тебя.

– Тогда почему мы плачем? – спросил Семай, даже не пытаясь вытереть слезы со своих щек.

– Потому что мы молодые и глупые, – ответила Идаан так, будто слова застревали в горле. – Потому что мы забыли о том, что ждет всех, кем я дорожу.

– О чем ты?

– Я их всех убиваю, – тихо сказала Идаан. – Пронзаю ножом, травлю ядом или уничтожаю их душу. Я не желаю тебе такого. Не желаю – и не позволю, чтобы с тобой это случилось.

Семай не попытался снова ее обнять, наоборот – отступил к перилам и посмотрел на город. В воздухе смешались ароматы цветов и дым кузниц.

– Ты права, Идаан-кя. Ты этого не сделаешь. Не убьешь меня, потому что не сможешь.

Идаан подошла к нему со спины, ее голос зазвучал совсем рядом:

– Прошу тебя. Ты должен меня забыть. Забыть обо всем, что между нами случилось. Это было…

– Ошибкой?

Последовала пауза длиной в несколько вздохов. Наконец Идаан ответила:

– Нет, не ошибкой. Это было опасно. Я через несколько дней выйду замуж. Потому что сделала свой выбор. И выбрала я не тебя – второй конец веревки будет не в твоей руке.

– Ты хочешь, чтобы я поддержал Адру в его борьбе за хайский престол?

– Нет. Я вообще не хочу, чтобы ты во все это вмешивался. Возвращайся домой. Найди себе другую, лучше меня.

– Даже если отошлешь, я буду любить тебя издали…

– О, замолчи! – оборвала его Идаан. – Просто остановись. Не превращайся в благородного мальчика, который готов молча страдать от неразделенной любви. И не притворяйся, будто твоя влюбленность началась не с обычного желания меня раздеть. Ты мне не нужен. А если хочешь меня… что ж, я тоже много чего хочу и тоже не могу этого получить. Так что уходи.

Семай повернулся к Идаан и удивился, увидев ее окаменевшее лицо. Нежности и слез как не бывало.

– От чего ты пытаешься меня защитить? – спросил он.

– Кроме всего прочего, и от ответа на этот вопрос, – сказала Идаан. – Семай, пожалуйста, больше ко мне не приближайся. Отправляйся куда пожелаешь, только будь подальше от меня. Если действительно любишь, то отнесешься к моей просьбе с уважением.

– Но…

– С уважением.

Семай пытался подобрать нужные слова, но они словно намертво застряли в какой-то гуще. Голова гудела от бессилия и отчаяния, но он понимал, что попытки протестовать ни к чему не приведут.

Однажды он уже ушел от нее, но тогда она пришла к нему. И это может повториться. Другого утешения он не находил.

– Я оставлю тебя, раз ты этого хочешь.

– Да, хочу. И запомни: Адра Ваунеги тебе не друг. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, будь осторожен. Если сможет,