Любовь разорвет нас на куски - Куив Макдоннелл

Единственным преимуществом скрипящих половиц в здании было то, что из-за них было практически невозможно прийти без предупреждения. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. Либо Грейс оглохла, либо женщины начали появляться из ниоткуда.

- Извините за беспокойство, - сказала женщина. - Я ищу Ханну Уиллис?

- О, я боюсь, что ее здесь нет.

- Понятно, - женщина перебирала бусинки на одном из своих ожерелий. - Вы знаете, когда она вернется?

- На самом деле она здесь больше не работает.

- Правда? - спросила женщина. - Я старый друг. Она сказала мне заходить поздороваться в любое время. Я думала, ей здесь нравится?

Грейс пожала плечами.

- Мы тоже, но потом она ушла от нас, даже не попрощавшись.

- Боже, - сказала женщина, прежде чем заправить свои длинные черные волосы за левое ухо, обнажив длинную висячую серьгу с золотым силуэтом кролика в серебряном обруче. - Но она вернется, верно?

В том, как она задала вопрос, было что-то такое, что Грейс не понравилось.

- Я бы надеялась на это, но это кажется маловероятным.

Женщина наклонилась вперед и слегка понизила голос.

- Она объяснила какую-нибудь причину своего ухода?

- Знаете, мне кажется неуместным говорить об этом. Позвоните ей. Я уверена, она вам все объяснит, если вы действительно старый друг.

Лицо женщины, казалось, окаменело из-за застывшей улыбки.

- Да, - сказала она, протягивая руку, чтобы потеребить серьгу. - Я поговорю с ней об этом, но сначала я хотела бы задать вам еще несколько вопросов.

- Я не думаю…

Грейс замолчала, когда женщина опытным движением пальцев заставила серьгу вращаться с невероятно высокой скоростью.

- На самом деле не имеет значения, что ты думаешь.

*

Грейс уставилась на коробки. Это было так, как будто она вошла в комнату и забыла, зачем пришла. Ее вывел из задумчивости вид обеспокоенного лица Стеллы в поле ее зрения.

- Ты в порядке, Грейс?

Она чувствовала себя несколько ошеломленной.

- Да, я… Извини, я в порядке. Я думаю. Просто немного устала, наверное. Возможно, мне понадобится чашка хорошего чая.

- Конечно, - сказала Стелла, прежде чем с улыбкой добавить: - Я почти уверена, что ты считаешь, что чашка хорошего чая - решение большинства проблем. Кто была эта женщина?

Грейс провела рукой по волосам. Она не могла избавиться от чувства некоторой растерянности.

- Какая женщина?

- Женщина, с которой ты только что разговаривала.

Она изо всех сил пыталась вспомнить последние несколько минут и почувствовала странную тошноту.

- Я не знаю. Я… - она несколько раз моргнула, словно пытаясь прояснить голову. - Наверное, я не расслышала ее имени.

Стелла кивнула, теперь выглядя более обеспокоенной.

- Чего она хотела?

Когда Грейс снова попыталась вспомнить, все, что у нее осталось, это болезненное ощущение, будто ее разум тычется в область, которая была необъяснимо пуста, подобно тому, как ваш язык находит щель там, где должен быть зуб.

- Я… - она оперлась рукой о стойку администратора, чтобы не упасть. - Я не… Думаю, мне нужно немного посидеть. У меня довольно сильно кружится голова.

- Хорошо, - Стелла кивнула на коробки. - Наверное, это из-за таскания повсюду этих коробок, - сказала она, осторожно усаживая Грейс в эргономичное офисное кресло за столом. - Тебе следовало просто попросить меня или кого-нибудь из парней. Мы бы сделали это для тебя.

Грейс похлопала Стеллу по руке.

- Вовсе нет. Ты сейчас очень занята своей журналистикой.

- Я никогда не бываю слишком занята, чтобы помочь тебе. Ты оставайся там, а я принесу тебе чашку чая.

- Спасибо тебе, дорогая.

Стелла бросила на нее последний обеспокоенный взгляд, прежде чем направиться через комнату на кухню.

Грейс ответила на ее беспокойство улыбкой, затем посмотрела на свои руки. Она уставилась на золото своих браслетов, и смутный обрывок воспоминания промелькнул в ее голове, прежде чем раствориться в эфире.

ГЛАВА 10

Ханна вошла в столовую и тут же почувствовала тошнотворное ощущение внизу живота, которое лишь отчасти было связано с тем, насколько она была голодна.

Школа. Вот о чем напомнило ей это место. Она училась в колледже для девочек, которым руководили французские монахини, и каждый раз, когда она думала об этом, ее переполняло воспоминание о том, как изматывающе было ориентироваться в постоянно меняющемся ландшафте клик, драк и пропитанных ядом ссор. Когда дело доходило до вражды, братья Галлахер были дилетантами по сравнению с типичной школьницей-подростком.

Тошнотворное чувство было вызвано неприятным видом троицы худых, как палки, женщин с кислыми лицами, с которыми она провела большую часть дня. Они сидели за столиком в углу и замолчали, когда она вошла, не прилагая заметных усилий, чтобы скрыть тот факт, что она была темой их разговора.

Столовая была отделана панелями из красного дерева и вмещала около дюжины хорошо расставленных столов с кабинками в двух углах. Группа из четырех пожилых женщин сидела в дальнем конце зала, трое мужчин заняли один из центральных столов, что-то громко обсуждая, в то время как квартет одиноких посетителей, двое мужчин и две женщины, сидели за столиками поменьше, либо ели, либо читали, либо делали и то, и другое. Ни один человек не встретился взглядом с Ханной. Она быстро заняла место за ближайшим к двери столиком и сосредоточилась на безупречно белой скатерти, на которой стояла свеча в форме цветка на золотом блюде.

Ее день до этого момента был в равной степени изматывающим и унизительным. После ее неудачного поступления в Институт Пинтера, за которым последовала ознакомительная встреча с похожим на манекен Антоном, Ханну подвергли интенсивному орошению, занятиям горячей йогой, грязевым ваннам и замуровали в изолирующем резервуаре, прежде чем пожилой мужчина с тревожным прищуром перенастроил ее чакры, все время продолжая издавать звуки чего-то среднего между мычанием и лаем кошки, пытающейся избавиться от проблемного комка шерсти. Занятие, которое ей нравилось больше всего, определенно было изолирующим резервуаром. Действительно было очень тяжело чувствовать, что ты делаешь это неправильно. Несомненно, худшей частью был опыт горячей йоги.

В классе было всего шесть человек, включая инструктора Маршалла, американца атлетического вида с акцентом уроженца Западного побережья, обладающего раздражающей привычкой кивать и делать паузы после каждого высказывания, как будто намеренно давая достаточно времени усвоить передаваемую им мудрость. Трио женщин, сидящих сейчас в углу столовой, были там, как и невысокий