Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- И пришел к выводу, что ты не получишь никакого наказания, - неожиданно завершил Вишняк.

Юноша удивленно уставился на него.

— Не потому, что ты много пережил. Бред, — презрительно скривился сероманец. – Мы стали характерниками, чтобы переживать подобное! Чтобы другим не пришлось! Такова наша жизнь, наша обыденность, наша тропа, черт возьми. Мы сами ее избрали.

Северину хотелось ответить, но он не хотел перебивать Марка. Глаза брата Кременя потемнели.

– Ты потерял мое доверие. Я не могу быть уверен, что ты не бросишь чат, не нарушишь приказ, не откроешь мою спину, когда мы будем сражаться вместе.

- Позвольте...

– Не позволю, – перебил Вишняк. - Именно из-за такого нахала, который считал, что выше приказов, что ему, в отличие от остальных, все можно - именно из-за такого я потерял родного брата!

Марк умолк. Его ноздри гневно раздувались.

– Я не даю других шансов, – сказал назначенец. — Моя просьба при первой возможности перевести тебя в другую шайку уже отправлена в Орден. Я не хочу быть твоим командующим.

Северин опустил голову. От стыда хотелось провалиться под землю.

— Сейчас ты хочешь оправдаться и доказать мне, как важно было пойти к той девушке, — сказал Марко. – Не надо! Я верю, что это было необходимо и очень важно для тебя. Но ты мог по крайней мере обратиться ко мне, а не убегать без единого слова.

- И получил бы разрешение?

– Отнюдь.

– Тогда зачем? - вскипел Северин.

– Разговор окончен, – процедил Марко. — Может, когда-нибудь поймешь. Я не желаю разговаривать с тобой. Возвращайся к шайке! Остаешься под моей командой, пока не придут новые приказы.

Северин кивнул. Хотелось ответить, спорить, доказать Марку все, что должен был сказать... Но он повернулся на пятках и пошел к ребятам.

– Ну что? – спросил Ярема. – Вас было не слышно!

— Сказал, что послал запрос, чтобы меня при первой возможности перевели. Я потерял доверие брата Кременя.

- Ишь какая нежная натура! Доверие он потерял, – Игнат злобно сплюнул. — А целомудрие на жопе он иногда не потерял?

— Ты бы предпочел остаться? - спросил Филипп.

— Да, брат, предпочел бы, — Чернововк даже не мог слиться на брата Варгана за его глупые вопросы.

— Но пока мы вместе, да? – бодро спросил Ярема. — Может, никто на его запрос не ответит.

Северин сел на пенек.

— Безразлично, брат Малыш. Мне все равно. Да будет, как оно будет.

– Пойдемте лучше, потанцуем, – сказал Игнат, доставая из-за спины близнецов. — Мгновением станет легче!

- Давай позже, брат. Очень плохо на душе.

Они оставили его в одиночестве. Северин достал носогрейку, убил чистым табаком, закурил. Слова брата Кременя ударили неожиданно больно. Назначенец считал его чуть ли не предателем, и даже не дал шанса ответить.

Тем временем Филипп уткнулся в одну из своих книг, распустив косу. У него были настолько густые длинные волосы цвета свежей соломы, что не одна девушка подписала бы соглашение с Гаадом, чтобы получить такое. Филипп сосредоточенно расчесывал пряди расческой, которой обычно приводят в порядок конскую гриву, не отрывая взгляда от страниц.

Игнат уселся с близнецами, достал точильный камень и начал ежедневный ритуал: сначала он точивал одну саблю, срывал травинку, легко проводил по лезвию, оценивал, съежившись, разрез между двумя половинками, и, если результат удовлетворял его, переходил ко второй сабле. «Если бы я мог спать с близнецами, как с девушками, то сэкономил бы немало денег» – приговаривал Игнат.

Ярема расстелил опанчу и захрапел: он любил поспать и делал это при любой возможности. В редкие часы, когда спать ему не хотелось, Ярема курил трубку и рассматривал с улыбкой довольной жизнью человека.

А Савка... Где бы ты ни был, брат Павлин, пусть с тобой все будет хорошо. Северин был уверен, что Деригор жив и здоров, но просто вскочил в неприятности, никак не связанные с исчезновениями прошлых лет...

Он и не думал, что успел привыкнуть к этим разным ребятам. Даже соскучился по ним! Жаль будет разводиться.

Но Марко, как всегда, был прав. Может быть, он был слишком жестким, однако Северин не осуждал командующего. Каждый должен нести ответственность за свои поступки, и он готов был платить за собственные.

И при всех бедах Северин чувствовал покой, которого никогда не знал.

Он не думал о Лине и любви, которой на самом деле не было.

Он не думал об Игоре и о доказательствах, которыми должен был что-то доказать.

Две тяжелые тени, тянувшиеся за ним, разъедая изо дня в день, наконец растаяли.

- По коням, братья, - приказал Марко.

Филипп, уже с переплетенной косой, и Игнат, с близнецами на спине, разбудили Ярему щекоткой. Заспанный шляхтич встал, ватага села верхом, и Шаркань бодро заржал, пытаясь подвинуться поближе к Офелии.

— Она тоже за ним соскучилась, — засмеялся Яровой.

Первым ехал Марко Вишняк, вторым Филипп Олефир, после него Ярема Яровой и Северин Чернововк, а запирал ватагу Игнат Бойко.

- Это!

Цветел теплый сентябрьский день. Характерники направлялись в очередную деревню, где могли видеть пропавшего.

Павлин, где бы ты ни был, мы тебя разыщем, — думал Северин.

* * *

Прошло три недели бесплодных поисков.

Характерники проверили все поселения в окрестностях трех миль вокруг городка, где Савку видели в последний раз: в ночь с шестого на седьмое сентября он заночевал в гостеприимном доме Sribnyj misjac, позавтракал сыром с медом и уехал в неизвестном направлении, после чего след обрывался. Спрашивали молодого характерника на коне с именем Инцитат, о шапке с пером павлина, искали белый жупан или массивную золотую печать, выслеживали любой намек.

Ничего.

Круг расширили до шести миль, несколько раз встречались с местными часовыми, помогавшими с поисками.

Ничего!

Последним приказом радиус расширили до десяти миль, ватаге поручили проверить все самые маленькие села, хутора и усадьбы, и, если не найдется, прекратить поиски.

Северин свирепствовал. На себя, на братьев, на Вишняка, на беспомощность проклятого Ордена, который, несмотря на легендарное величие, не мог найти одного пропавшего юношу. Иногда его накрывало отчаяние и тогда казалось, что Савку никогда не найдут. Однако он ни разу не выразил сомнения вслух: это было бы признанием поражения.

Просьбу о переводе Чернововка не удовлетворили, из-за чего раздраженный Марко сыпал язвительными придирками и, вдобавок, назначил Северина неизменным посудомойщиком. Игнат и Филипп продолжали молчаливую войну, и только