Немезида ночного ангела - Брент Уикс

именно этого и хочет добиться король Рефа'им за время путешествия. Как только штормоход встанет на якорь в Борами, на императрицу свалится десять тысяч забот, накопившихся у той половины империи, что не видела ее уже шесть месяцев. Возможно, занимаясь этими делами, императрица будет иногда пускать Рефа'има в свою постель.

Но он не дурак, чтобы на это рассчитывать.

Получается, что ребенка, как бы он ни был ценен королю, вряд ли держат в императорских покоях. Он будет где-то поблизости, в каком-нибудь легкодоступном и безопасном месте, в каютах слуг или в бараках. Может быть, даже в корабельном карцере, если Рефа'иму важно, чтобы до малыша никто не добрался.

Но это может подпортить ему репутацию. Вряд ли императрица обрадуется, если увидит, как ее новый король держит за решеткой младенца. К тому же этим Рефа'им покажет, что напуган. А он вряд ли захочет, чтобы кто-нибудь так подумал.

Но наверняка я ничего не знаю. Пока что.

Кстати об опасностях: если Виридиана права и обнуляющую волну наслал Кейдан, то на кой черт Рефа'им притащил ребенка, уничтожающего магию, на корабль, который держится на магии? Неужели он не знает о способностях Кейдана?

С другой стороны, лучшим Целительницам Часовни понадобилось немало времени, чтобы понять дар мальчика, а значит, и Рефа'им мог догадаться о нем не сразу.

Похоже, ему катастрофически не повезло. Жаль только, не ему одному. Мне ведь тоже приспичило запрыгнуть на этот корабль, верно?

Что же он собирается делать с ребенком? Если ему неизвестно об обнулении магии, возможно, он думает, что мальчик унаследует способности отца? Насколько я знаю, у талантливых родителей дети с талантом рождаются чаще, чем у обычных людей, но все равно не часто. Возможно, Рефа'им что-то увидел в мальчике своими странными глазами? Возможно, понял, что в нем есть талант?

Вдруг я холодею. Когда я спросил у Рефа'има, где мальчики, то решил, что он пропустил мой вопрос мимо ушей, потому что он начал разглагольствовать о том, как превратить человека в совершенное оружие, как сломить его, искалечить, приспособить под одну-единственную цель и как оставить ровно столько человечности, чтобы им можно было управлять. Неужели он намеревается сделать это с ребенком?

Если на этот вопрос и существует ответ, его я тоже не знаю.

Вскоре ноги относят меня обратно к каюте Виридианы. На моем сердце неспокойно. Я скучаю по ней. С чего это вдруг? Мы только что виделись! Но вместе с желанием поскорее увидеть ее, я чувствую страх. Я все испорчу. Всякий раз, когда что-то идет слишком хорошо, я понимаю, что это ненадолго.

Кроме того, Ви уже доложилась сестрам. Кто знает, что ей приказали со мной сделать? Она теперь одна из них. Даже если я ничего не испорчу, мы вряд ли сможем оба выбраться отсюда и остаться хотя бы друзьями. Потому что одни сестры хотят отомстить мне за ту маленькую шалость, которую я разыграл с их председательницей, а другие жаждут поймать и разобрать меня по косточкам – кто-то в метафорическом смысле, а кто-то и в буквальном.

Сестра Часовни не может быть моим другом. И уж точно не может быть больше чем другом.

Я останавливаюсь в коридоре напротив ее каюты. Нужно пройти мимо. Мне здесь нечего ловить. Если я войду внутрь, то либо что-нибудь испорчу, либо что-нибудь испортит меня. Как говорил гранд-мастер Витрувий, на этом корабле мне не победить.

«Пожалуйста, скажи мне, чтобы я прошел мимо двери».

~– Кайлар, иди дальше.~

«Спасибо. Ты прав».

Приняв решение, я сразу же чувствую себя намного лучше. Затем открываю дверь и вхожу внутрь.

Глава 72

Нож и кровать

– Планы изменились, – произносит Ви, закрывая дверь в каюту и запирая ее на засов. Она переносит на стол стопку одежды, не оборачивается. Говорит: – Пуговицы.

Сейчас слово больше похоже на приказ, и мне это не нравится; однако я чувствую, что случилось что-то неладное, поэтому подхожу ближе и расстегиваю пуговицы. Ви раздевается так, будто она одна в комнате, оглядывает платье, затем аккуратно вешает его. Стягивает с себя нижнее белье, невозмутимо кладет его в мешок с грязными вещами, затем подходит к зеркалу и стирает косметику – причем все это она проделывает совершенно голая и безо всякого стеснения.

Когда она ведет себя так, я не понимаю, что происходит. Не понимаю, то ли это сказывается ее кошмарное воспитание, то ли она делает это нарочно? Неужели она настолько оторвана от своего тела, что готова равнодушно раздеться перед кем угодно? Неужели она не понимает, что ее тело может возбудить интерес молодого мужчины, который стоит рядом с ее кроватью? Неужели она думает, что ее тело становится привлекательным только тогда, когда она этого хочет?

Нет, не может такого быть. К ней слишком часто приставали незнакомцы, так что она должна все понимать. Возможно, Ви меня не считает мужчиной, видит во мне друга-а-значит-евнуха?

Затем мне в голову приходит другая мысль: что, если Ви пытается меня соблазнить? Она гнет шею, отодвигает кожу на груди, чтобы выдернуть из подмышки вросший волос.

Если и пытается, то соблазнение выходит чертовски неуклюжим.

– Да что с тобой? – сердито спрашиваю я. Почему я настолько зол? И почему вообще злюсь?

– А что со мной? – спрашивает Ви, продолжая дергать волос. Теперь я точно знаю, что она делает это специально. Но не знаю почему. И не знаю, что «это».

– Пытаешься вывести меня из себя, да?

– Не все в мире вертится вокруг тебя, Кайлар.

– Сейчас точно вертится.

Ви презрительно смотрит на меня, но я спокойно встречаюсь с ней взглядом, и она первая пристыженно отводит глаза.

Через пару лет она научится выдерживать такой взгляд. Чтоб ее, да она уже чуть не сломила меня своим. От этого я начинаю горячиться еще больше. Говорю:

– Что ты делаешь? Что взбрело в твою сумасбродную черепную коробку? Ты хочешь, чтобы я ушел? Хочешь, чтобы избил тебя, назвал всеми теми словами, которыми тебя называл Хью? Потому что я это сделаю. То есть уйду. Но если тебе хочется, чтобы тебя били и унижали, то найди кого-нибудь другого.

Я встаю и собираю ка'кари в ладонь.

– Нет, Кайлар! Подожди!

Она хватает меня за руку, затем падает на колени и обнимает мои ноги. И если до этого я был точно уверен, что она не пытается меня соблазнить, то теперь я точно так же уверен, что пытается. Голая женщина, которая обнимает вас, прижимается щекой к паху и умоляет? Да мы