Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

благодаря этому союзу Шамплен в начале семнадцатого века и не встретил на берегах Святого Лаврентия ни одного ирокеза, а французы сделали ставку на дружбу с алгонкинами. Вот только алгонкины сами выбрали свою судьбу, напав на Барбашинск. Не ответить на подобный вызов было просто нельзя, да и охотничья территория одного из уничтоженных родов представляла собой достаточно лакомый кусок для колонистов. Ведь он широким рукавом врезался между ирокезскими землями Стадаконны и Хочелаги, выходя к берегам реки Святого Лаврентия у места впадения в неё реки Метаберутен. И раз род, проживавший в этих местах, уничтожен, то почему бы русичам и не занять эти территории для себя?

Вот только племя Бобра, куда входил род Окуня, имело на этот счёт совсем иное мнение. Их сахем так и заявил, что если даже род и уничтожен, то их родовые земли должны были достаться людям племени, а не наглым пришельцам из-за Большой воды. И хоть сориться с аборигенами русичам не хотелось, но и отдавать выгодные владения не хотелось ещё больше. Так что, когда по лету из Руси прибыл очередной конвой, колония уже находилась в состоянии перманентной войны с алгонкинским племенем и их союзниками. Причём война эта представляла из себя в основном многочисленные набеги на одиночные отряды и поселения. И поначалу русские понесли в этой войне чересчур не оправданные потери, что было связанно в основном с незнанием местных обычаев. Но недаром их союзниками были воинственные ирокезы! Племя, окружённое со всех сторон врагами, умело воевать, ведь по-иному им было бы просто не выжить. С одобрения военного вождя Доннаконы молодой воин Канассатего с товарищами лично приходил в городок учить русичей индейским ухваткам, и наука его последним впрок пошла, так что спустя некоторое время алгонкины на собственной шкуре почувствовали возросшее мастерство русских егерей.

Однако делать ставку только на войну городская администрация вовсе не собиралась. Индейское общество не было монолитным, что давало ей пространство для широкого дипломатического манёвра. В конце концов, индейские племена не меньше нуждались в торговле, чем и приехавшие русичи. Да, мудрые вожди в шикарных головных уборах возможно и понимали, что их нагло и цинично обманывают, меняя бусы и зеркальца на землю, шкуры, мясо и ценную древесину, вот только их же собственные жены могли запросто отправить их в страну предков, если не получат свою долю блестящих побрякушек! Особенно, если в соседнем роду-племени с этим будет всё нормально. Да и ножи-топоры из неизвестного металла сородичи тоже оценили по достоинству. Так что далеко не все родовые сахемы мечтали о войне с бледнолицыми, и обмен товарами перед городскими воротами по-прежнему шёл, и шёл немалый.

Ну и война войной, а жизнь-то продолжалась! Колонистам нужно было к приходу каравана из Руси построить новые дома, для чего ещё по осени была организована массовая лесозаготовка, вспахать поля, в том числе и новые, и организовать сев, убрать озимые и произвести заготовку шкур. Отдельной строкой в жизни колонии шло рыболовство. Ведь благодаря каперской грамоте, пришедший в прошлом году старший над конвоем неплохо так порезвился среди французских рыбаков у Винланда, как официально прозывали Ньюфаундленд русские поселенцы, так что теперь у Барбашинска с Васильградом имелось множество "своих" рыбачьих посудин, что позволило наладить между городами бесперебойную торговлю и обмен новостями. Ну и организовать свои рыболовецкие флотилии. Причём в Васильграде, вокруг которого жили не боящиеся моря микмаки, изначально создавались совместные экипажи, что вело не только к усилению русско-микмакского союза, но и к высвобождению части рабочих рук, что позволило васильградцам организовать дальнейшее изучение чужих берегов.

Наконец к лету прибыл из Руси очередной конвой, который привёз на этот раз не только припасы, но и новых колонистов, отчего и в Васильграде и в Барбашинске разом сделалось довольно тесно. Но зато прибывшее пополнение позволило, наконец, начать настоящую колонизацию края.

Так Афанасий принял решение заложить на месте отвоёванного алгонкинского стойбища укреплённую деревушку, куда разом отселилось полсотни человек, положив начало новому поселению с красивым именем Троеречье. Причём в новое поселение отъехали не только новички, но и люди, уже пообжившиеся в этих местах, чтобы уберечь троереченцев от ошибок в общении с местными аборигенами. Ну а Донат и вовсе просто организовал на острове несколько починков, нарезав новоприбывшим столько земли, сколько они просили. Хотя последние, узнав о тонкостях налогообложения в Заморской Руси, значительно поурезали свои желания. Ибо никакого двора, как единицы налогообложения, в Новом Свете не было. Налоги взымались с мужчин, достигших шестандцати лет, что по идее автора должно было способствовать скорейшему отселению взрослых парней на собственное хозяйство, а это вкупе с неделимостью участков тянуло за собой быстрейшее освоение новых земель.

Конечно, все эти нововведения не очень-то радовали приезжавших, но необходимость отработки долга заставляло их всё равно принимать предложенные условия. Ну, или бежать в леса, где обитали отнюдь не мирные аборигены.

В нынешнем же, 1527 году, обе колонии ожидали ещё большего наплыва людей, обещанного им руководством Компании. Так что оба управленца приступили, наконец, к давно запланированной реформе местного управления, даже не зная, что закладывают тем самым очередной камень в предстоящую земскую реформу. Князь Барбашин, опробовав некоторые свои предложения на Овле, собирался здесь, вдали от взоров царя и бояр, отработать следующий этап местного самоуправления.

Таким вот образом и в Барбашинске, и в Васильграде появился свой городской совет (этакий магистрат по-русски), состоявший из городского головы, городового приказчика, в чьи функции входили надзор за городскими укреплениями, нарядом и воинскими запасами, а также дозорная служба, городового исправника, осуществлявшего надзор над законностью и сотских, выбранных горожанами от своих улиц. Кроме того, каждый городок получил Городской устав, единый для всех поселений в землях Компании и по которому полномочный представитель Компании имел право "вето" на любое решение совета, если оно шло вразрез с интересами Компании.

Ну и поскольку все обследованные территории, не зависимо от того стали они русскими или ещё нет, были сразу разбиты, как и на Руси, на уезды, то и Барбашинск, и Васильград тут же превратились в полноценные уездные города, хотя жалованных грамот от царя на то и не имели. И управлять новыми уездами должны были не царские наместники, как на Руси, а уездные старосты, которых назначал Совет Компании. Причём главным критерием к претенденту были определённый срок жизни в колонии и его полная грамотность, то есть он должен был уметь не только читать, что, как известно, и означало на Руси грамотного человека, но и писать и считать. Помогать