Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

Сами аборигены появились лишь на вторые сутки, хотя, если верить микмакам, наблюдали за разбиваемым лагерем постоянно. С утра над островом стоял сильный густой туман, что медленными клубами подымался из леса к небу. Однако взошедшее солнце быстро рассеяло его и капли росы, что скопились на листьях и пожухлой траве, засверкали, словно тысячи бриллиантов.

Индейцы вышли из леса словно призраки, однако не смогли застать русичей врасплох. Гостей встречали с почётом, накрыли достаточно богатый стол, раскурили трубку мира и предложили вести разговор, мол, негоже гостям раньше хозяев говорить. Разумеется, разговор тут же зашёл о территории, ведь там, где сейчас валились деревья и строились избы издревле были чьи-то родовые угодья. На что русичи попросили дать эти земли в подарок или предложили выкупить их за красивые бусы и железные ножи. Оглядев товар, мудрые сахемы поговорили меж собой и выдали вердикт: гости могли взять столько земли, сколько сможет обойти в один день человек. Наивные люди! Ну разве можно мерить чужака по своим меркам? Переезжая с места на место, индейцы не спешили без особой нужды и думали, что русичи будут делать тоже самое. Вот только Олекса оказался куда хитрее. Как только показалось солнце, три человека, стоящих у уреза воды, пошли вперёд. И шли они не как индейцы, а достаточно быстро, не останавливаясь и не отдыхая.

Вскоре индейцы, что шли следом, начали говорить, что пора отдохнуть, посидеть, покурить трубку, но русичи их не слушали и все шагали и шагали дальше. И лишь когда солнце встало почти над головой, они пристроились на отдых и обед, который несли для них отдельно выбранные люди.

Пообедав и отдохнув, парни вновь зашагали дальше и лишь когда солнце совсем склонилось к западу, они остановились. И только тут мудрые сахемы стали догадываться, что их, похоже, надули самым бесчестным образом. Ведь гости решили, что не нужно обходить землю кругом, а от того места, до которого они дошли, просто протянули границу в разные стороны и заявили, что это теперь их земля. А когда сахемы стали возмущаться, то им быстро указали на то, что не было конкретно оговорено, как мерить площадь того, что можно обойти. Уж если мудрые вожди не смогли внятно объяснить условия, то что взять с них, простых моряков. Но дабы не становиться врагами, русичи предлагают пока оставить за ними вот этот участок у моря, а об остальном с мудрыми сахемами будут говорить столь же мудрые вожди русичей, когда прибудут сюда в следующий раз. А они же тут просто зазимуют и по весне пойдут дальше, исполнять волю своих вождей.

В общем, назревающий конфликт был загашен в зародыше, а за зиму отношения между русскими и ленаппе даже улучшились. Вот только границу "подаренных" земель на карте острова Олекса отметил довольно подробно. Или вы думаете, что русские мореходы просто так как лоси ломились сквозь чащу?

* * *

Ойген Арндт был родом из тех ревельцев, что добились всего сами. Хотя, положа руку на сердце, не всегда его жизнь была честной. В детстве он попрошайничал на улицах, а молодость провёл на шатающейся палубе, грабя торговые суда врагов Ревеля и Ганзы, на чём и сделал свой первый капитал, вложенный им не в торговлю, а в собственный корабль, на котором он уже в ином качестве продолжил не совсем правое дело. Зато доходы его выросли незамедлительно, и спустя несколько лет бывший городской попрошайка Арндт превратился в добропорядочного гражданина, имеющего собственный дом и парочку торговых судов. Теперь основной доход ему приносила именно коммерция, и потому разрыв старых отношений между Ревелем и Новгородом стал для него, как и для других толстосумов, настоящей трагедией. Ливония, конечно, страна богатая, но большую часть ревельского экспорта всё же составляли товары из соседней Руси, а раз русские купцы теперь сами стали возить их, то и нужда в таких людях, как Арндт пусть и не отпала полностью, но значительно уменьшилась. Это ведь просто счастливое стеченье обстоятельств, что Ойген с самого начала подвизался на торговле ливонским зерном, так что его дело пострадало не сильно, но всё же от постройки третьего корабля пришлось отказаться, ибо возить на нём ему было уже нечего. Как он позже узнал, верфь всё же достроила его заказ, который выкупил Орден для своей флотилии.

Нынешнее же нестроение ещё сильнее ударило по ревельским купцам. Русские, ввязавшись в войну на стороне Бланкенфельда, показали свой новый норов во всей красе. Даже не удосужившись прислать к городу хоть какой-нибудь мало-мальский отряд поместных, они выдвинули магистрату требование вновь признать опального архиепископа своим господином. Мол, отказ ему от ревельской епархии был со стороны городских властей незаконен. Разумеется, городской рат лишь посмеялся над этим посланием, но, когда под ударами царской армии пали Нарва, Дерпт, Рига и Пернов, он спохватился и стал лихорадочно готовить город к осаде, запоздало поняв, что ввиду осмеянного им послания сия участь Ревель никак не минует.

Как гражданин, Арндт тоже не остался в стороне. Но пожертвовав на оборону города крупную сумму, он, тем не менее, под завязку загрузил оба своих судна разным товаром, включая драгоценное зерно, сохранённое им на арендованных городских складах, и отправил всё это вместе с сыном в далёкий Антверпен, наказав отпрыску не спешить обратно, а по возможности поискать выгодный фрахт. Таким образом купец собирался спасти большую часть своих средств.

Не входя в состав городского совета, он, как и большинство подобных ему, водил знакомство с нужными людьми и был в курсе всех городских дел. И когда от магистра прибыл посланник фон Брюгенней, Арндт был готов полностью поддержать его предложение нанести русским тяжёлый удар, уничтожив их порт и корабли. Но против этого плана восстали ратманы и многие горожане, так как до города уже дошли слухи о трёхтысячном отряде поместных, что собирался возле Нарвы, да и время, по-хорошему было упущено: весенняя распутица не тот период, когда армии любят ходить в походы. Ну и последние известия о неудаче магистра под Дерптом тоже не добавили горожанам решительности. Отстаивать свой город они были готовы, но вот выставлять воинов в поле — нет. И напрасно Герман фон Брюгенней грозил, просил и вымаливал: город не был готов к подобной войне. Как и в иной реальности, его бюргеры не привыкли к ней, так что не только Арндт выслал из города своих родственников, но и многие более-менее состоятельные горожане тоже предпочли отправить