Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая - Владимир Германович Корешков

– Так что, брат Штефан, – хлопнул меня по плечу Любомир, – как гласит старинная сербская поговорка: «Не надо крутить хобот слону, а то он открутит вам яйца».

– А что, разве в Сербии водились слоны?

– А как же, Сербия – родина слонов.

– Надо же, никогда не знал.

– На свете много, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам.

– Я так понимаю, это тоже старинная сербская поговорка? – ядовито спросил я.

– В точку, Штефан. Все, меньше слов, больше дела. К барьеру. Вот смотри, какая штука, – он любовно протянул мне хорошо известный парабеллум C 400 – личное оружие офицерского состава Рейха.

Тяжелый пистолет привычно лег в мою ладонь. Дальше Любомир расписал все достоинства и недостатки этой модели, калибр, какова скорострельность, дальность стрельбы, вес, вместимость магазина, как правильно прицелиться и как стрелять из него, ну и прочее, что в общем-то мне было хорошо известно, но я старательно изображал незнание предмета и сильную заинтересованность.

– Видишь те три мишени у стены? – показал он мне рукой.

– Вижу, – бодро ответил я.

– Попробуй попасть хоть в одну.

Я прицелился и дал короткую очередь из пистолета. Я старался стрелять плохо – так, чтобы пули прошли мимо, но опять же сработали старые навыки, выработанные на уровне инстинктов, и все три мишени попадали как подкошенные.

– Молодчик, – обрадовался Любомир, хлопнув меня от души по плечу. – У тебя дар, честное слово.

– Нет, я просто очень талантлив, – скромно заметил я.

– Ух, всем бы такие таланты, а то кого сюда только не присылают.

Вот так началось мое обучение в разведшколе. Я все пытался сравнивать, где мне было тяжелее – здесь или в учебке для звездпехов. В учебке все знания вдалбливались тебе в голову таким же образом, как вбивают гвозди в крышку гроба: насильно, по принципу «не можешь – научим, не хочешь – заставим». Здесь же, наоборот, в тебе развивали всю твою природную любознательность и любопытство, обостряя, оттачивая твою интуицию и улучшая другие личные качества. Предметы преподавались в виде этакой игры для взрослых – заинтересовывая, засасывая тебя с первых же минут, перетекая из одной игры в другую, заставляя забывать о времени, проведенном тобой в классе.

Уставал я не меньше, чем в учебке. Только вечером, добравшись до подушки, я ощущал, как от физических нагрузок гудит мое уставшее тело, а от психологических нагрузок – моя голова, готовая вот-вот лопнуть, изнемогая от того потока знаний, который в нее впихивали до отказа, не жалея ни меня, ни себя, мои преподаватели. Я так уставал, что засыпал сразу, не ворочаясь, как только голова касалась подушки, и не уверен, что мне что-то снилось. И в тоже время я с нетерпением ждал следующего учебного дня.

С занятиями по стрельбе и рукопашному бою было все понятно, я там практически ничему новому не научился. Если, конечно, не считать практику стрельбы одновременно с двух рук по движущимся мишеням, все время резко меняющим направление и скорость движения, при этом я своим телом еще должен был раскачивать маятник. Я этого раньше не умел. А вот уроки Алены по психологии и гипнозу и Дмитрия Иосифовича Раутбардта по конспирации и перевоплощению были для меня поистине открытием. Я слушал их, как первоклассник, впитывая как губка все, что они мне рассказывали, и боясь пропустить хотя бы слово.

Дмитрий Иосифович – пожилой, седой мужчина, невысокого роста, но поддерживающий себя в превосходной форме, – первое свое занятие начал с краткой лекции:

– Послушайте меня, молодой человек. Для разведчика крайне важно запоминать расположение предметов, улиц и домов, словом, его должны интересовать все те мелочи, которые совершенно неинтересны большинству людей. Для этого вы должны всегда быть в тонусе и очень внимательны. Мы попробуем развить вашу наблюдательность. Вот, например, посмотрите на мой рабочий стол, здесь мы видим различные предметы, расставленные случайным образом. Извольте, – он показал рукой на стол.

Ручка, блокнот, кружка, два болтика – один большой, другой маленький – и фигурка дракона.

– Попробуйте, Штефан, запомнить их расположение. Сейчас я уберу их со стола, но предварительно сделаем голограмму стола, чтобы мы точно знали, как лежали предметы. – Дмитрий Иосифович сделал голограмму, после чего собрал все предметы и положил их на пол. – Перед вами пустой стол. Теперь попробуйте расставить все предметы, как они лежали.

Я, мысленно напрягаясь, поднимал с пола кружку, фигурку, болтики, ручку, блокнот поочередно и раскладывал их на столе, как мне казалось, именно в таком порядке и точно на те места, где они до этого лежали.

– Прекрасно, Штефан, – потирая руки сказал Дмитрий Иосифович. – А теперь узнаем правильный ответ.

Мы сверили мою раскладку с голограммой. Правильно я положил на место только ручку и кружку. Болтики перепутал местами, а блокнот слишком далеко отодвинул назад.

– Ну что, попробуем еще раз, товарищ преподаватель?

– Прежде чем вы, Штефан, проделаете это упражнение еще раз, вы должны мысленно сфотографировать стол. Вызовите фотографию в памяти, когда увидите пустой стол. Теперь расставляйте предметы. Прежде чем заново указать расположение предметов, нужно представить весь стол. У некоторых это получается сразу, некоторым нужны дополнительные приемы для точного выполнения этого задания. Например, один из способов состоит в том, чтобы наклонить стол, предметы поедут вбок. В какой последовательности они будут падать со стола? Какой стороной? Что и как при этом будет ломаться и разбиваться? Какая картина будет на полу после того, как все предметы упадут? Пробуйте, Штефан.

Со второго раза у меня все получилось. Естественно, задания с каждым днем усложнялись.

Так же интересно проходили занятия и у Алены. Она тоже учила подмечать все до мелочей, но уже в людях – их мимику, жесты, фразы. Подмечать и делать выводы, что конкретно в каждом случае и какой реакции на то или иное действие можно ждать от человека, как ему понравиться, произвести впечатление, подружиться, а иногда исподволь, так, чтобы он не догадывался, что ему навязывают чужое мнение.

Чего мне не хватало здесь, в отличие от учебки звездпехов, так это возможности выговориться, поделиться с кем-нибудь. Ведь кроме преподавателей, я больше никого не видел. Наверное, поэтому мы с Любомиром и с Аленой немного сблизились. C Аленой мне было легко и просто, то ли потому, что она обладала знаниями по психологии и знала, как сделать так, чтобы мне было очень приятно находиться в ее компании, но почему-то мне больше хотелось верить, что я ей просто нравлюсь, без всяких задних мыслей. Я все чаще начал ловить на себе ее внимательный, заинтересованный взгляд. Взгляд женщины, но не педагога.

А с Любомиром мы вообще стали приятелями, он очень располагал к себе – веселый, неунывающий. Часто после его занятий оставалось свободное время, так как я преуспевал по его предметам, и мы с ним беседовали на разные темы, он мне рассказывал о положении дел на фронте. В эти моменты весельчак и балагур Любомир переставал существовать, и вместо него я видел перед собой очень серьезного, сосредоточенного человека. Рассказывая что-нибудь о войне, он старался быть объективным и сдержанным, взвешивал каждое слово, но изредка наружу, как кровь из перебинтованной раны, в его словах проступала невыносимая боль, лютая злоба и ненависть к Рейху. От его рассказов волосы становились дыбом, и пробегал мороз по коже.

Рейх во много раз увеличил контингент экспедиционного корпуса, пытаясь достичь численного превосходства и опрокинуть войска повстанцев, кое-где солдатам Рейха удалось потеснить части мятежников, которым пришлось отступить и тем самым сдать часть контролируемой ими территории. Рейх вообще перестал считаться с мирным населением Олерона – доктрина выжженной земли начала осуществляться на Олероне повсеместно. Для выполнения директивы рейхсадмирала Маккинтоша по устрашению и физическому устранению жителей планеты Олерон, которые нелояльны к Рейху, были созданы зондеркоманды, им же было поручено определять