Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая - Владимир Германович Корешков

class="p1">Честно говоря, я думал, что мое сердце на войне окаменело, я видел многое и уже привык ко всему, но нет. Наверное, к тому, как одно живое существо самозабвенно, с превеликим удовольствием истязает другое, я привыкнуть никогда не смогу. Конечно, я понимаю, говорить на войне о каком-то гуманизме по меньшей мере глупо. Я сам не ангел, и грехов за мной столько, что уже давно заработал бесплатный пожизненный абонемент в преисподнюю, но никогда не пойму, откуда берется такая изощренная, нечеловеческая жестокость. Этих же людей тоже рожали мамы, кормили их своей грудью, ласкали, заботливо укутывая одеялом, целовали перед сном. Когда они стали постарше, им наверняка объясняли, что такое хорошо и что такое плохо, что надо не только уважать, слушаться и помогать старшим, но не обижать маленьких и слабых. Некоторые, возможно, даже переводили бабушку через дорогу или уступали места старшим и девушкам в транспорте, у них, в конце концов, есть свои семьи, свои отцы и матери, сестры и братья, собственные дети, которых, как они говорят, очень любят.

Я не понимаю, на каком этапе происходит перерождение человека в конченого ублюдка. Вот он еще совсем недавно угугукающий кроха с чистыми как родник глазами, ручки в складочку, ножки в складочку, зацелованный мамой, – и бац, через какое-то время этот кроха вырастает и, не понятно почему, вдруг становится законченным садистом и убийцей. И еще мне непонятно, как здоровые, крепкие мужики, ну или во всяком случае считающие себя таковыми, не в состоянии разобраться между собой, срывают какие-то свои неудачи, промахи или несостоятельность на хрупких женщинах, отыгрываясь в такой грязной, постыдной форме. Это что, какой-то новый вид мужественности или особая мужская брутальность?! Я поделился своими мыслями с Любомиром.

– Понимаешь, Штефан, – начал он задумчиво. – Все не так просто, и, наверное, сразу ответа на твои вопросы не найдешь. Здесь ведь дело не в этом, это не война мужчин против мужчин, пытающихся что-то друг другу доказать, меряясь у кого больше, все гораздо глубже – это идеология в самом высоком проявлении этого слова.

– Ты это о чем?

– Как бы тебе объяснить? Ну вот смотри. Я думаю идиота, который отрицает, что бога на свете нет, просто не найти, даже тот, кто так говорит, скорее хочет соригинальничать, удивить своим нигилизмом окружающих, мол, вон какой он лихой и необычный кекс. На самом деле, лишь только его припрет, ему станет очень плохо, он сразу же бежит в храм, с порога бухаясь на колени, ползая по полу, вымаливая божье прощение и благословение, упрашивая Господа Бога, которого только что прилюдно ругал и отрицал о помощи. Так что то, что есть бог, – это аксиома, это такая же непреложная истина, как и то, что существует дьявол. Добро и зло в чистом виде.

Если Господь создал этот мир, которой прекрасен во всех проявлениях, посмотри на небо – оно совершенно, на океан – он прекрасен, разве может быть что-то прекраснее? Лес, трава, а рассветы, дарующие каждому человеку надежду, и закаты, заставляющие человека задуматься не только об отдыхе, но и о будущем, и еще многое, многое другое, что создал бог. А вот сатана в пику Господу взял и придумал войну, чтобы твари божьи, посчитавшие себя разумными, могли умертвлять друг друга самыми изощренными способами. Бог подарил нам десять заповедей, которым люди должны неукоснительно следовать, и это, я считаю, один из самых щедрых его подарков. И все, может было, бы и хорошо. Но тут появляется дьявол и начинает шептать на ухо человеку: «Все, что проповедает Господь, – это ахинея, бред. Забудь и забей. Жизнь дана только один раз и только для твоего удовольствия». Перед человеком постоянно, ежеминутно, ежесекундно стоит выбор: перейти ту сторожевую межу, ту линию, отделяющую добро от зла, или нет. Так Господь Бог и дьявол ведут свою извечную борьбу за души людей.

– Ну а если человек все-таки оступился, перешагнул линию? – спросил я, вспоминая все свои подвиги.

– Естественно, такое тоже случается, человек слаб, но Господь милостив. Нужно осознать и покаяться, – ответил мне Любомир.

– Ты хочешь подвести к тому, что те, кто совершал все эти злодеяния, не ведали, что творили, потому что находились под воздействием дьявольских чар? И стоит им только поплакаться, покаяться, они будут прощены, так что ли?

– Нет, не так. Я еще раз повторяю: у каждого человека в этой жизни есть выбор: идти за богом или за дьяволом. Те, кто совершили эти злодеяния, не только перешагнули черту, они целенаправленно шли, шаг за шагом, совершая в своей никчемной жизни гнусность за гнусностью, не задумываясь, не оглядываясь. Они удалялись все дальше и дальше от бога, пренебрегая его заповедями и наплевав на них, постепенно меняясь, утрачивая в себе все человеческое, почитая только свой эгоизм, жадность, сластолюбие, похоть, превращаясь из дитя человеческого, вскормленного материнским молоком, в нечто непотребное, кровожадное и омерзительное, все быстрее и быстрее приближаясь к дьяволу, почитая его как своего хозяина, становясь самыми преданными вассалами сатаны, повсеместно распространяя его постулаты своими деяниями. Прощения им, конечно, нет, я считаю. И на земле им места тоже нет, наша задача их побыстрей отправить к тому, кому они поклоняются, кого почитают за своего господина и который для них является жизненным ориентиром.

Мы помолчали.

– Знаешь, Штефан, – продолжил Любомир, – когда-то давным-давно, еще в двадцатом веке, существовало такое сообщество людей разных рас, национальностей и вероисповеданий, называвшееся СССР, а проще Советский Союз. Выгнав со своей земли крупнейшие банки и корпорации, терзавшие простой люд ради собственных сверхприбылей, объявили лозунг: «Земля – крестьянам, фабрики – рабочим!». Нет и не может быть угнетениям одних людей другими, потому что все люди равны и имеют равные права и возможности по праву рождения. Каждый человек является самой главной ценной и важной частью нашего государства, и, хотя многие из руководителей этой удивительной страны почему-то объявили себя атеистами, с моей точки зрения – это было большой ошибкой, советские люди начали пытаться строить свое государство, отличное от других.

Мир еще не знал ничего подобного, это был самый грандиозный проект со времен существования человечества, во главу угла при построении самого справедливого общества в мире были поставлены божьи заповеди: «не убий», «не кради», «возлюби ближнего своего». У них начали появляться по всей планете не только сочувствующие, но и последователи, что сильно, до обморока, до полусмерти напугало весь мировой капитал – банки, корпорации, ну и тех, кто за ними стоит: а вдруг остальной люд в разных странах тоже захочет жить достойно, по законам божьим, отвергая безграничное правление золотого тельца. Надо было срочно, что-то предпринимать, пока эта, с их точки зрения зараза, не расползлась по всем континентам. Конечно, при построении чего-то нового ты обязательно допустишь какие-нибудь ошибки, возможны всякие перегибы и косяки. А тут у молодого государства, к великому сожалению, появились свои Торквемада и Бернарды Ги, сильно сыгравшие на руку врагам Советского Союза, знаешь кто это такие? Да?

Я мотнул головой.

– Торквемада стоял у истоков основания испанской инквизиции, а Бернард Ги печально известный, кровожадный инквизитор в Тулузе с тысяча триста седьмого года.

– Все верно, они залили кровью всю средневековую Европу. Но ни тогда, ни в будущем никто даже не подумал объявить религию вне закона, предать ее анафеме, усомниться в существовании бога из-за вопиющих действий этих подонков. Люди в Советском Союзе и сами прекрасно справились бы со своими доморощенными инквизиторами, им нужно было только немного времени. Они прилежно работали, учились, и жизнь у них начинала налаживаться.

Это никак не устраивало лидеров мировых держав. Вначале они, чтобы подготовить общественное мнение, развернули в подконтрольных им средствах массовой информации беспрецедентную кампанию, равносильную травле по дискредитации советского строя и советских людей, делая из советских людей этакий жупел. Они пугали