Худший корабль во флоте - Скайлер Рамирез

Тактический офицер покачал головой.

— Это даст нам еще часов двенадцать. Но только если мы не будем менять курс, который лишь слегка направлен к центру системы. Мы никогда не подберемся достаточно близко к станции «Герсон» или к другим патрульным маршрутам, чтобы флот нам помог.

И это не говоря о том, что два других патрульных корабля, находящихся сейчас в секторе, были системными катерами, едва ли крупнее «Персефоны», и даже втроем мы бы не составили труда эсминцу Коратаса, который с легкостью превратил бы нас в пыль. Самой станции «Герсон» пришлось бы несладко в бою с эсминцем, а если бы к нему присоединился тот легкий крейсер, она была бы абсолютно обречена. И это при условии, что в системе было всего два вражеских корабля.

Но все же это давало нам немного времени, а первое правило космической войны гласит: время — это надежда. К тому же, я и так уже давно хотел умереть. Я ухватился за эту циничную мысль, изо всех сил стараясь не думать о двадцати трех других людях, которых утащу за собой.

— Действуй, — сказал я О’Мэлли, и пути назад не было… оставались лишь тридцать процентов шанса на мгновенную смерть.

Глава 13

Грехи прошлого

Что ж, мы не погибли. Но всем было чертовски больно. Модификаций О’Мэлли хватило, чтобы инерционные компенсаторы сохранили нам жизнь, но нас давило с силой в семь «же» уже добрых шесть часов. Это, в сочетании с тем, что мы все были на ногах почти двадцать часов, крайне мешало придумывать способы выживания.

К этому моменту мы с моей командой выдвинули и отвергли с дюжину различных идей, все они были сосредоточены на побеге, а не на бое. Ни одна не годилась.

Наконец, после шести часов, я объявил перерыв, приказав временно снизить ускорение до уровня, с которым компенсаторы могли справиться. Это дало бы нам немного времени, чтобы прийти в себя после чудовищных перегрузок и что-нибудь съесть. Ингбар остался на мостике, и мы вызвали энсина Стивенса ему в помощь, а я повел Лин и Есаян в кают-компанию, чтобы мы могли сменить обстановку.

Хоуг принес нам еду туда. К несчастью, при маневрах с высокими перегрузками устав предписывал специальную кашицу из высоковитаминных жидких пайков. Даже мой неутомимый стюард не мог сделать ее вкусной.

Пока мы ели — или, скорее, пили, — мы продолжали обсуждать проблему, игнорируя тот факт, что нам нужен был не только физический, но и умственный отдых.

— Что если мы перенастроим зонд, чтобы он имитировал сигнатуру нашего корабля, запустим его по текущему курсу, а сами изменим вектор тяги и уйдем перпендикулярно? — предложила Есаян. Это был вариант двух предыдущих предложений, которые мы уже рассмотрели и отвергли.

— Это класс «Ятаган», — ответил я в третий раз. — Последние разведданные по их сенсорам говорят, что они раскусят этот трюк, а затем легко догонят нас после смены курса.

— Ах, точно.

Трудно было ее винить. Мы и так не были отрядом тактических гениев, а столько часов под высокими перегрузками в сочетании с недосыпом — сейчас была уже глубокая ночь — могли затуманить чей угодно мозг. К счастью, в жидких пайках содержались препараты и добавки, которые должны были на время этому противодействовать. Отходняк потом будет зрелищным и болезненным, но они и были разработаны как раз для таких случаев. Я уже чувствовал, как мой мозг слегка проясняется, хотя планка для этого у меня в последнее время была довольно низкой.

— Маневр Коргала? — предложила Лин.

— Нет, — сказал я. — У нас нет фазовых торпед.

— Точно.

— Гамбит Жакара? — снова Есаян.

— На борту нет вражеской формы, — нахмурившись, сказала Лин.

— А как насчет Скольжения Читоран? — с надеждой предложил я, хотя и знал ответ. Важно было поддерживать поток идей, даже если реальный вариант казался недостижимым.

Лин покачала головой.

— На «Персефоне» нет маневровых двигателей на холодной реакции.

Я это, конечно, знал, но надеялся, что, может, кто-то установил их, не обновив мой инструктаж, или, может, это было в той его части, которую я до сих пор не прочел. Не повезло, видимо.

— Сэр, разрешите вернуться на свой пост? Иногда мне лучше думается, когда я вижу векторы в привычной обстановке, — спросила Есаян.

Я кивнул ей.

— Конечно, лейтенант. Мы с коммандером Лин скоро к вам присоединимся.

Лин бросила на меня взгляд, но спорить не стала, и мы молча ждали, пока Есаян выйдет и закроет за собой люк.

Я знал, о чем хочу поговорить с Лин, хотя даже себе не мог объяснить, почему мне приспичило сделать это посреди боя. Но я просто не мог понять, с чего начать.

Наконец, ей надоело ждать, и она заговорила первой.

— Сэр, можно задать вам вопрос? И вы дадите мне честный ответ?

Ох-ох.

— Смотря какой, — уклонился я.

— Почему вы здесь?

Этого вопроса я не ожидал, хотя он и был связан с темой.

— Что вы имеете в виду? — спросил я, играя на время, почти как мы сейчас с эсминцем Коратаса.

— Думаю, вы знаете, сэр. Суд снял с вас все обвинения. И, судя по всем слухам, вы были на верном пути к адмиральскому званию. Но, очевидно…

Остальное она оставила недосказанным, но и так было ясно. Очевидно, теперь я был спившимся бывшим героем без надежды на дальнейшее продвижение и без единого клочка оставшегося достоинства или самоуважения. В этом она была права, даже если и не произнесла это вслух. Но насчет оправдания она ошибалась.

— Коммандер, — начал я, — это слишком долго объяснять. И сейчас действительно не время.

Я увидел, как она нахмурилась, и понадеялся, что она оставит эту тему. Не оставила.

— Сэр, при всем уважении, сейчас, возможно, единственное время. И мне нужно понять. Вы не сделали ничего плохого. Военный трибунал так сказал. Так почему вы здесь?

Я раздраженно хмыкнул. Когда я заговорил, мой голос был резким и злым, почти криком, что удивило даже меня.

— К черту суд! Они все поняли не так, коммандер. Все не так. Они замели это под ковер, потому что мой тесть воспользовался кое-какими связями, не для того, чтобы я вышел на свободу, а чтобы его не запятнала связь со мной. Это вы