Худший корабль во флоте - Скайлер Рамирез

глушить, так что было даже неясно, слышат ли они нас. Возможно, они сменят гнев на милость и примут нашу капитуляцию теперь, когда мы сбросили ускорение, и если я подам сигнал о сдаче ходовыми огнями с помощью светового кода. Но я в этом сомневался. Мы были неудобными свидетелями того, чем бы ни занимались два корабля Коратаса в захолустной системе на окраине прометеанского пространства, вдали от их собственных границ.

По иронии судьбы, теперь, когда наша смерть была практически предрешена, у меня наконец появилось время подумать, что же это могло быть. Почему эти вражеские корабли забрались так глубоко на нашу территорию? И почему именно Герсон? Это была никчемная система, даже по сравнению с другими системами на отшибе, так далеко от Сола. Большинство людей на Прометее никогда не увидят ни Сол, ни Землю; даже на самом современном прыжковом корабле путь туда занимал шесть месяцев. Общее правило гласило: чем дальше от Сола, тем меньше ценность системы. А Герсон был так далеко, как только можно.

Другой вопрос, который пришел мне в голову, — кто помогал коратанцам. У них, очевидно, были наши схемы патрулирования, и наши приказы были написаны так жестко, что мне стало ясно: кто-то намеревался помешать нам сделать именно то, что мы сделали, изменив нашу схему, чтобы у этих коратанцев был свободный путь в систему.

Это наводило на мысль, что Уэйнрайт была в деле. При нашей встрече она вела себя колюче, но не производила впечатления предательницы. Но с другой стороны, это была оценка массового убийцы, так что я был ненадежным судьей характеров.

Я попрощался с О’Мэлли, который не слышал меня из-за звона в ушах и уже вовсю орал — слишком громко — приказы своим инженерам начинать замену крыльчатки. Это было слишком поздно и слишком мало, но по крайней мере это давало им чем заняться в ожидании смерти. Хорошо иметь хобби.

Быстрая четырехминутная прогулка от машинного отделения до мостика не принесла мне ни одного сколько-нибудь удовлетворительного ответа на мои два вопроса. Когда я вернулся в свое капитанское кресло, Лин взглянула на меня. По ее глазам я понял, что она уже знает о крыльчатке и нашем безнадежном положении… и что она винит себя.

— Я снова пыталась с ними связаться, сэр, — почти прошептала она. — Никакого ответа. И они все еще глушат наши сигналы бедствия. Спустить флаг?

— Выполняйте, — сказал я. Это был приказ начать передавать сигнал о сдаче ходовыми огнями. Как я уже заключил, это не сработает. Но это была стандартная процедура, и мы ничего не теряли, попробовав. К тому же, отступление от устава, вероятно, довело бы Есаян до инфаркта и убило бы ее еще раньше.

— Есть изменения в курсе эсминца? — спросил я Ингбара. Еще одна призрачная надежда. Может, им надоело, и они отвернули.

— Никак нет, сэр. Два часа двадцать семь минут до входа в зону поражения.

Отлично. У нас оставалось чуть меньше двух с половиной часов жизни. Удивительно, но в этот момент я снова поймал себя на мысли о Карле. Когда женишься, как-то ожидаешь, что вы вместе до конца, и что когда этот конец наступит, вы уйдете вместе, желательно держа друг друга за руки до последней секунды. И хотя я сам толкнул ее в объятия другого мужчины, разрушил наш брак, и она ясно дала понять, что больше никогда не хочет обо мне слышать, казалось просто неправильным встречать свою надвигающуюся смерть без нее рядом. В то же время, я испытывал огромное облегчение, что ее здесь нет, что она не умрет со мной и будет жить дальше. Странно. Думаю, команда флотских психологов могла бы написать довольно толстую книгу о моем свихнувшемся мозге.

— Есть какие-нибудь творческие идеи, господа? — спросил я свой экипаж на мостике, отгоняя мысли о бывшей жене.

Все четверо — энсин Стивенс тихо проскользнул на мостик за мной и сидел за обычно пустующей исследовательской консолью — молчали, уставившись в свои консоли или на свои руки и отказываясь даже поднять на меня взгляд.

— Что если мы запустим в них Джейкобсом? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку. Лин бросила на меня взгляд, который я не смог расшифровать, но в остальном шутка не удалась.

Что ж, вот и все. Последние полгода я, в общем-то, только и мечтал умереть, и вот вселенная наконец меня услышала и решила исполнить мое желание. Жаль только, что я прихвачу с собой на тот свет еще двадцать три души. Ну, то есть двадцать две. Я, честно говоря, был даже рад, что Джейкобс умрет со мной, после всего, что он творил с Лин. Может, удастся уговорить ее пристрелить его за пару секунд до конца, чтобы хоть как-то завершить гештальт. Хотя вряд ли. Она не была похожа на ту, кто захочет закончить свою жизнь актом мести. Может, мне его пристрелить, просто для забавы? Там, куда я отправлюсь, пятьсот пятое убийство на моем счету уже не будет иметь особого значения.

— Э-э, сэр? — робко нарушила молчание Лин. И тут же замолкла. Она изменилась после нашей стычки в кают-компании. Те проблески уверенной в себе женщины, что я видел раньше, полностью исчезли, словно осознание собственной жертвенности вытеснило все остальные черты ее личности.

Я вздохнул. Ну и время она выбрала для робости.

— Да, коммандер? — подтолкнул я ее.

— Ну, я… э-э… Неважно.

Я подавил желание покачать головой и еще более сильное желание пнуть самого себя. Я сломал ее именно тогда, когда она была нужна мне больше всего. Идея, что пришла ей в голову, наверняка была такой же дурацкой и невыполнимой, как и все, что мы придумали до сих пор, но это не означало, что ее не стоит выслушать. И я не собирался позволить Джессике Лин встретить свою смерть вот так, сломленной. Она должна была поделиться своей идеей хотя бы ради самой себя.

— Выкладывайте, старпом, — рявкнул я, вкладывая в голос всю ту командную властность, которая когда-то была для меня такой естественной. Удивительно, но это сработало. Лин вскинула на меня взгляд, близкий к потрясению, и я увидел, как ее собственный мозг переключился в командный режим, почти как по рефлексу Павлова, в ответ на мой приказ и его тон.

— Так точно, сэр, — четко ответила она. — Что если мы подадим полную мощность на ионные двигатели?

Я нахмурился.

— Что