Бродник - Денис Старый

Мне кажется, то, что Беляна вторую ночь ночевала у меня, заставило Дюжа относиться к ней словно бы к матери, ну или к старшей сестре. Почему-то я не думаю, что здесь имеют место какие-то сексуальные предпочтения Дюжа. По-моему, генетические отклонения этого человека в какой-то мере повлияли и на половые функции. Ну нет у него мужского взгляда: не провожает ни одну из девушек взглядом, заостряет внимание только лишь на том, что делают женщины, но не на них самих.

Хотя я бы радовался, если бы нашлась такая же великанша для моего воспитанника. «Каждой твари по паре!» — так говорится в Ветхом Завете.

— Но подчиняться будешь Мстивою! — озадачил я…

Да нет, не столько своего воспитанника, сколько заместителя. Он аж вздрогнул от неожиданности, что придётся общаться с великаном.

— Но я? Почему ты меня не берешь с собой? — возмутился Мстивой.

— Потому как Вран может желать вызвать кого-либо на Суд Божий. Так он ослабить нас пожелает, выбивая по одному. И кто выйдет на поединок? — приводил я аргументы, но закончил свои слова еще более убийственным доводом: — И потому что я так сказал!

Жребий был брошен, и теперь оставалось лишь только дождаться момента, как наши соседи выдвинутся для торговли. Совершать торговые обменные операции было договорено рядом с нашим поселением. Они к нам, ну а мы к ним. И как бы не получился гамбит, что я возьму то поселение, Вран это. Но… Такой обмен мне не по душе, тем более, что он всяко будет кровавым и с жертвами.

Из того, что Вран с лёгкостью согласился на подобные условия, хотя для соседних бродников вряд ли было удовольствием гнать скотину через лёд реки, следовало, что мой враг осознавал риски. Были у меня предположения, что сосед, да впрочем, как и мы, прекрасно осознаёт тот факт, что наше существование рядом — это так или иначе вопрос выживаемости лишь одного поселения.

Прежде всего, власть Врана после того, как сгинул Пласкиня, очень шаткая. Любой может бросить ему вызов и стать главарём. С другой стороны, откровенных бойцов, которые могли бы достойно противостоять Врану, на его поселении нет. Но нет рядом с моим соперником ещё и Дюжа, ставшего главным символом власти у бродников.

С каждой из сторон на встрече должно было быть не более десяти человек. И эта цифра более чем устраивала и меня и оппонента. Судя по всему, Вран вряд ли имеет большую поддержку среди мужиков Бродников, чем эти самые десять человек. Но пусть он на поселении оставит кого-то, кому доверяет.

«Остальные же не то — ни сем, ни тем, ни девицы, ни мужи», — любил повторять эту фразу Лисьяр, когда рассказывал о поселении.

В прошлой жизни я таким авантюристом не был. Чтобы почти обнажать собственное поселение и с горсткой людей идти к поселению чужому… Но с другой стороны, в моём случае не рисковать — значит не побеждать.

— Есть стяг красный! — с нетерпением, переминаясь с ноги на ногу, сказал Лисьяр.

Я вдохнул морозного воздуха, замер на десяток секунд, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Чуйка была тревожной, но явно не вопила, что я совершаю грандиозную ошибку. Ну или мне так казалось — я себя в этом убеждал?

— Выдвигаемся в лес и к поселению Врана. И да поможет нам Господь Бог, а старые боги не останутся в стороне! — сказал я.

Наш отряд, переходя на бег трусцой, устремился в лес, чтобы обойти приближающегося Врана и его людей, оставляя за спиной поселение.

Затылком я прямо чувствовал взгляды людей. Особенно, отчего-то, был уверен, что прямо сейчас мой воспитанник что-то мычит, бабка-Видана читает или молитву, или шепчет свои заклинания, Беляна тихо, но плачет, а Макар собирается с мужеством — ибо ему быть на передке и, если что, погибать первому.

Но есть миссия. И чтобы сражаться с врагом, нужно становиться сильнее. И без того, чтобы решить локальные проблемы, приступать к акциям мести нельзя.

Я бежал сосредоточенно, ловя себя на мысли, что почти не отвлекаюсь на созерцание прекрасного тела Танаис, обёрнутого в кожаные одежды. Хотя тревожно было за неё. Но половцы сами решили помочь, таким образом оплачивая наше гостеприимство.

Уже скоро Лисьяр сообщил, что мы миновали Врана и его людей. Их была дюжина. Значит, в поселении оставалось не менее двух десятков вражеских бойцов. И нам, вдесятером, предстояло решить нетривиальную задачу: как взять соседний городок силами вдвое меньшими?

И тут только два варианта: или мы герои, и нам это удастся; или мы глупцы и потеряем всё. Я за первый вариант. А старые боги и Христос за какой?

Глава 7

Плешивая гора

8 января 1238 года.

Русичи спали. Тех, кто пусть и знает о войне немало, но в ней не участвовал, должно было поражать, как вообще можно спать, когда вот-вот враг начнёт наступление. Те, кто мало имеет отношения к войне, будут восхищаться этими мужами со стальными нервами. Но организмы человеческие — они сильные, но не всесильны.

И приходит такая утомляемость, что уснешь хоть бы и стоя, хоть бы и в бою, ну если только не будет человека подхлестывать большое выделение адреналина в кровь. Так что большинство воинов сейчас спит безмятежным сном, будто бы не находится сейчас на Плешивой горе, и нет вокруг огромного войска ордынцев. Как будто воины сейчас устроились в своих кроватях, в тёплых избах, под боком любимые жены, стоит Рязань и за ее стенами уютно спать.

Многим бойцам, которые сейчас высыпаются согласно приказу Евпатия Коловрата, снится их дом. Большей части — Рязань, которой уже не будет, которая превратилась в город-призрак, куда боятся войти даже монголы.

Но таков уж человеческий организм. Он будет подстраиваться, забывать плохое, чтобы только иметь возможность отдохнуть, набраться сил, чтобы не сойти с ума. Потому-то и сны у бойцов чаще всего такие, что они просыпаются с улыбкой.

Вот только эта радость моментально превращается в скорбь и жажду мести. Как стая черных воронов в голову тут же влетают мысли, воспоминания, накрывая злостью и решимостью. И лучше всего воины сражаются сразу после сна, так как, завидев мирную жизнь во сне, они злятся, окунувшись в суровую реальность.

— Бдын! — послышался странный звук со стороны монгольского войска.

Странный он мог показаться для большинства