Кремлевский кудесник - lanpirot

паника. Куда идти? Спрашивать у «вахтера»? А что, если сотрудник на вертушке знает Гордеева в лицо и удивится, что тот забыл дорогу к собственному начальнику? Это вызовет ненужные подозрения. А это, как-никак, КГБ! Не надо давать лишних поводов для подозрений.

Я заставил себя сделать глубокий вдох и медленно пошел вперед, стараясь выглядеть максимально естественно, будто просто задумался о чем-то. Мой взгляд скользнул по массивной деревянной указательной доске с перечнем отделов и фамилиями. Я пробежался по ним глазами, но фамилии «Яковлев» там не обнаружил. Видимо, руководство столь высокого уровня не указывалось на общих табло. Да и сами отделы могли быть обычной «липой» для отвода глаз. Как и название самого НИИ.

Цифры в углу зрения показывали 16:03. Время шло. Мне нужно было найти решение, и быстро. И тогда я просто прошел через «вертушку», кивнув возрастному «вахтеру», как старому знакомому. Тот тоже кивнул в ответ, но когда я уже прошел КПП, укоризненно произнёс:

— Родион Константинович, вы опять пропуск забыли показать. Нехорошо! Нарушаем…

— Ох, ты… — Сокрушенно покачал я головой, спешно шаря по карманам. — Опять забыл? Задумался… — заговаривал я зубы охраннику. — Ах, вот же он! — В заднем кармане брюк я неожиданно нащупал твердую корочку, которую резко выдернул и показал.

— Да ладно — идите уж… — Вахтер обречённо махнул рукой. — Но в следующий раз…

— Извините великодушно! — Я извинился, как мог, и развернувшись, пошлёпал в сторону коридора, который показался мне главным.

— Ох уж мне эти умники, — покачал головой вахтёр, вновь усаживаясь на своё место.

Я шёл, надеясь на удачу или на какую-нибудь другую подсказку, но её не было. Я, конечно, мог легко вернуться в свою подвальную лабораторию — дорогу туда я помнил, но что-то говорило мне, что это неправильно. А вот удача меня не подвела — завернув за угол, я чуть не столкнулся лоб в лоб с Эдуардом Николаевичем, шедшим мне навстречу.

— О, Гордеев! — увидев меня, произнёс Яковлев. — Уже вернулся? Как результат?

— Как раз вас искал, товарищ генерал-майор, чтобы доложить…

— Ну? Не тяни кота за кокушки, Родион! — мягко рыкнул начальник.

— Стопроцентный результат — контейнер нашли! — обрадовал я его.

— Мать… и-и-и мачеха! Серьёзно, Гордеев?

— Более чем, Эдуард Николаевич — работает метод! Представляете, что это значит? — Я радовался так, как будто это было именно моё детище, а не бедолаги Родиона Гордеева. Еще бы узнать, что с ним случилось… Вернее с его сознанием, ведь я не ощущал ничего от него внутри себя ни памяти, ни чего-нибудь другого. — А ещё я хотел рассказать, — произнёс я, понижая голос, — насчёт некоторых… дополнительных деталей, которые всплыли в процессе…

— Не здесь, — мгновенно оборвал меня Яковлев. Его взгляд стал острым, цепким. Он кивнул в сторону длинного, уходящего вглубь здания коридора. — Пойдёмте ко мне — лишние уши нам точно не нужны.

Он развернулся и зашагал быстрой, энергичной походкой, явно предполагая, что я последую за ним. Мы прошли через несколько коридоров, мимо строгих дверей с табличками без названий, только с номерами. Наконец, Яковлев остановился у такой же неприметной двери, достал ключ и вставил его в массивную личинку замка. Дверь открылась беззвучно.

Кабинет генерал-майора оказался просторным, но аскетичным. Большой, покрытый толстым стеклом письменный стол, за ним — кресло с высоким тканевым сиденьем. У стены — жесткий диван с высокой спинкой, похоже, еще сталинской закваски, обитый слегка потертой кожей, и пара таких же жестких кресел.

На стене — карта мира и портреты Брежнева и Андропова в строгих рамках. Воздух пах старыми бумагами, табаком и лёгким ароматом пчелиного воска, исходившего от начищенного до блеска паркета. Ничего лишнего, что могло бы рассказать о личности хозяина, кроме того, что он не привык украшать себя предметами роскоши.

Яковлев прошёл в кабинет, жестом пригласил меня присесть в кресло и устало опустился в другое.

— Ну, так какие ещё детали, Родион Константинович? Говори, теперь можно.

Я сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Эдуард Николаевич, когда я «считывал» воспоминания… того человека, — я кивком указал в сторону, где предположительно находилась наша лаборатория, — помимо всего остального, мельком проскочил ещё один образ… Я поначалу не обратил внимания… Лицо человека…

Яковлев наклонился вперёд, положив сцепленные в замок руки на колени. Его лицо стало внимательным.

— Продолжай.

— Это было единственное человеческое лицо за весь… э-э-э… «сеанс». Остальное — это в основном тактильные ощущения, чувство страха, спешки… А вот это лицо… Я почти уверен, что умирающий думал именно о нём. Возможно, это и есть тот самый резидент, связной, кому был предназначен контейнер. Тот, кого нужно было найти.

— Знаешь его? Может, видел когда? — тут же спросил генерал-майор.

— Нет. — Я мотнул головой.

— А ты его хорошо запомнил? Фоторобот составить сможешь?

— Смогу. — Вот теперь я утвердительно кивнул.

— Хорошо, — Яковлев тяжело поднялся и прошел к столу. Он взял с него телефонную трубку и набрал короткий номер. — Иван Поликарпыч? Ты сейчас свободен? Зайди ко мне. Да, с инструментом. — Он положил трубку и устремил на меня внимательный взгляд. — Специалист будет через пару минут.

В дверь кабинета постучали даже раньше. После утвердительного ответа Яковлева она открылась, и внутрь вошел сухощавый возрастной мужчина в громоздких очках с толстыми линзами, держа в руках какой-то «квадратный» чемоданчик. Он молча кивнул Яковлеву (похоже, они сегодня уже встречались), поздоровался со мной за руку и поставил ящик на генеральский стол.

— Готовьтесь, Родион Константинович, сейчас будем работать, — произнес Иван Поликарпыч, распахивая свой чемоданчик

Внутри чемодана лежал массивный альбом с множеством прозрачных страниц, на которых рядами располагались мелкие фотографии. Рядом аккуратной стопкой лежали тонкие прозрачные пленки с еще большим количеством изображений.

— Это наш «Идентификационный комплект рисунков», — пояснил мне специалист. — По-простому, ИКР. Будем собирать вашего человека по частям. Говорите, что помните, я буду подбирать.

Он открыл альбом на странице с изображениями форм лиц. Десятки овалов, квадратов, треугольников, скуластых и узколицых, с тяжёлыми челюстями и изящными подбородками.

— Ну, с чего начнем? Лицо в фас или в профиль? — спросил Иван Поликарпыч, достав увеличительное стекло.

— В фас, — ответил я, закрывая глаза и пытаясь вызвать в памяти тот мимолетный образ. — Овал… Скорее удлиненный. Но не худой. Скулы… не