Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

Борис, чтобы никому не мешать, решил прогуляться вдоль берега, и в сопровождении своего консультанта и двух бойцов, топавших позади него, спустился к озеру. Честно говоря, он не понимал, как подступиться к поискам. Опыта как такового у него не было, а ритуальный нож, купленный в лавке, для него и вовсе был сейфом, запертым на какой-то хитроумный замок.

Неподвижная гладь озера, белесое январское солнце, блики на воде, кружащие в воздухе две каких-то птицы — всё было пропитано умиротворением, но чуждым, не таким, как в краю родных берёз. На мгновение княжича посетила тоска, зачем он вообще здесь находится. Лучше бы уехал за Урал, к дальним родственникам и пересидел смутные для семьи времена. Дёрнул его чёрт за язык! Правильно его отец драл в детстве за эту слабость. Необдуманные поступки шли следом за словами, потому что молодой Волынский не привык «давать заднюю», если слово сказано. Вот и сейчас, глядя на вечерний Тартар, княжич понял, что домой ему вернуться будет очень сложно.

— Шавкат, а ты знаешь, как проводятся ритуалы? — спросил он бухарца. Шавкат, не мудрствуя, разулся и теперь с голыми ногами бродил по воде вдоль берега.

— Какие именно? На кровь, на призыв, на смерть… Их хватает. Только вы уверены, что можете провести хоть один из них, не причинив вреда своим людям?

— Призвать демона с помощью вот этого ножа, — Велимир показал чехол с торчащей рукоятью. — Я понял, что без крови его не вытащить из норы.

— Но сначала надо найти эту нору, — заметил Шавкат. — Или вы всерьёз считаете, что под водой и вправду существует затопленный древний город?

— Если люди говорят, надо прислушаться. Завтра с утра начну поиски.

Шавкат промолчал, недоверчиво поглядывая на спокойную гладь озера.

Стемнело быстро. Солнце как будто зависло на мгновение над горизонтом — и вдруг исчезло, накрыв мир чёрным бархатистым одеялом. Княжеские бойцы развели огонь, открыли банки с консервами, нарезали огурцов и помидоров, пригласили гвардейцев. Те не стали отказываться, но уточнили, нет ли в банках свиной тушенки. И тоже вытащили откуда-то свои припасы: питу[1] с разнообразной овощной и мясной начинкой, вяленое мясо, всякие приправы в баночках.

— По сто грамм, Борис Леонидович? — на правах старшего спросил Степан и подкинул на руке фляжку, в которой что-то булькнуло.

— Разрешаю, — не стал строить из себя душного начальника Борис. — Но не увлекаться. Хрен знает, кто здесь по ночам бродит.

— Само собой, — Степан подмигнул и тут же на одеяле, заменявшем стол, появились пластиковые стаканчики.

'Паразиты, заранее подготовились, — улыбнулся Волынский, наклонив голову.

— Будете, господин?

— Нет. Ты, Степан, отвечаешь за порядок.

Гвардейцы халифа с любопытством глядели, как русский ловко разливает из фляжки пахучую жидкость, в которой они без труда узнали водку. Один из вояк что-то спросил у капитана, Рамзи смущённо почесал затылок и стал отрывисто говорить, обращаясь к Шавкату.

— Спрашивает, дозволено ли им присоединиться к дружной компании русских воинов? — сдерживая смех, перевёл бухарец.

— А как же Аллах? Он же запрещает спиртное, — прищурился Степан.

— Ночью можно, Аллах не видит, — усмехнулся Шавкат и кивнул капитану.

Борис не стал засиживаться с охраной. Он хотел встать рано и сразу заняться поисками.

— Разбуди меня в восемь, — тихо сказал он Степану. — И подготовь лодку. Не хочу время терять.

Жаль, не удалось приобрести водолазное оборудование, но княжича не особо напрягало его отсутствие. Он мог использовать свою Силу и создать воздушную сферу, в которой сможет опуститься на самое дно. В зависимости от глубины меняется время нахождения в защитном куполе.

Борис залез во внедорожник, где уже для него приготовили спальный мешок. Сняв верхнюю одежду, он с удовольствием вытянулся на диване, но в мешок влезать не стал, расстегнул его полностью и укрылся как одеялом. И заснул очень быстро, утомлённый бесконечным днём и дорогой. Тем не менее лёгкое касание руки он почувствовал мгновенно, и не выходя из режима сна накрыл себя защитным доспехом и начал формировать магоформу.

— Княжич, спокойно, это я — Степан, — раздался голос старшего телохранителя. — Солнце уже поднялось. Через пару часов здесь пекло будет.

— В январе какое пекло? — пробурчал Борис и откинул спальник. Посмотрел на часы, протяжно зевнул. Половина восьмого. — И чего так рано?

— Быстрее начнём — быстрее найдём, — ухмыльнулся боец. — Лодки уже подготовили, сейчас пожуём и можно работать.

— Не хочу есть. Да и нельзя. Под воду спускаться буду.

— А вы уверены, что это нужно? — обеспокоенно спросил Степан.

— Уверен, — буркнул Волынский, вылезая из машины. — Не переживай, воин. Лезть куда не следует не стану.

Он посмотрел по сторонам. Его парни уже бодро перемещались по лагерю, один сидел на камне и смотрел в бинокль по сторонам и на другой берег, который отсюда казался далёким. Гвардейцы решили, что у них не служебная командировка, а санаторий, поэтому безбожно дрыхли, пропустив намаз.

— Ладно, погнали, — вздохнул Борис и разделся догола. Достал из сумки с вещами плавки, надел их, выпросил у одного из охранников ремень и перепоясался, чтобы нацепить на него ножны с ритуальным клинком. Вдруг ноги начнёт судорогой сводить, укол кончиком ножа поможет выплыть.

От берега отчалили на двух лодках. В первой сидел княжич со Степаном и худощавым, но вертким как змея Лёхой. Во второй для охраны и прикрытия ещё трое, Шавкат и остальные присматривали за лагерем и за гвардейцами. Не доверяли они людям генерала. Да и водку пить не умеют. С двух стопок развезло, всю ночь смеялись и песни пели.

Степан и Лёха размеренно гребли, а Борис вглядывался в воду. Возле берега она ещё была прозрачной, но дальше стала менять цвет на тёмно-зелёный. Если на середине Тартара и вправду глубина приличная, то не больше пяти-семи минут удастся продержаться в магическом пузыре. Это сколько же погружений придётся сделать, чтобы осмотреть дно? Княжич ещё вечером понял, что все более-менее значимые артефакты выгребли задолго до нынешнего поколения, проживавшего здесь. Найти сосуд или амулет, в котором живёт душа джинна можно только с помощью счастливого случая. Да только Аллах и своим помогать не хочет. Но старик-лавочник что-то знал. Когда Борис купил