Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

в общий перечень несчастий. Мало того, беглецы с островов Руи и Дасу рассказали мне, что даже предпринимаются попытки срыть гору Киджи, чтобы расширить площадь пастбищ посредством заполнения моря! – Сломанный Топор в ужасе покачал головой. – Какое тщеславие! Для исцеления ран, причиненных земле, требуется время, – этим придется заниматься не одному поколению.

– Братьям и сестрам удалось открыть действенные способы исцеления земли? – с надеждой спросил Саво. – Если да, то хорошо бы рассказать об этом всем людям.

– Трон Одуванчика и прочие временные власти по преимуществу не трогают нас, потому что мы не вмешиваемся в политику, – ответил настоятель. – Выяснив что-либо полезное для восстановления жизнеспособности земли, мы не можем обратиться с петицией ко двору в Пане или к губернаторам провинций. Вместо этого мы стараемся убедить ученых. Возделыватели особенно восприимчивы к нашим идеям. Однако вплоть до настоящего времени значительными успехами мы похвастать не можем, потому как сложно убедить людей переменить привычный уклад – достаточно напомнить, как трудно уговорить наш собственный народ оставить скотоводство и обратиться к земледелию! Но мы не прекращаем попыток.

Саво представил себя целителем земли, но не ощутил к этому призвания.

– Тогда пойдем дальше, – сказал настоятель.

«Снежное перо» оказалось значительно меньше «Серебряного руна» и «Накидки из плюща». Миниатюрное здание из толстых гранитных блоков, добытых в каменоломне на склоне горы, было внутри теплым и уютным. Хитроумная система световых колодцев в крыше, дополненная рассеивающими зеркалами, наполняла пространство светом. Половину помещения занимали высокие, до потолка, полки, уставленные плоскими ящичками из сандалового дерева, где хранились хрупкие рукописи. Ящички эти были похожи на шкатулку Саво. На другой половине располагалось около дюжины письменных столов – низких, широких и с наклонными крышками, – за которыми сидели монахи и монахини, корпевшие над раскрытыми свитками. Они работали при помощи довольно странных приспособлений и инструментов, каких Саво прежде видеть не приходилось.

– Что это за место? – спросил он удивленно.

– Хотя я не один год прожил в Дара, однако до сих пор не так хорошо разбираюсь в вопросах, связанных с письменностью, как те, кто здесь родился, – признался, немного поколебавшись, настоятель. – Мне думается, лучше всего описать это место как… лечебницу для книг.

Поскольку овладение логограммами ано требовало долгих лет занятий, грамотных в Дара было мало, а на создание книг уходила масса времени и усилий. В результате большая часть трудов классиков ано существовала только в отрывках и в противоречащих друг другу версиях. Книги являлись чрезвычайно ценными артефактами, и даже богатые и образованные люди могли позволить себе иметь лишь небольшое их число.

Поэтому подавляющее большинство студентов никогда не изучали сочинения классиков полностью. В школьные годы они копировали те несколько книг, что находились в распоряжении учителя, и досконально штудировали их. Что же касается других книг, ученикам приходилось полагаться на отрывки, процитированные на память наставниками. Ну, еще можно было пополнить свои знания, познакомившись с коллекцией другого ученика. Понятно, что с каждым последующим неточным воспроизведением текста ошибки неизбежно накапливались. Особо богатые и привилегированные имели возможность получить доступ к библиотеке при одной из дорогих частных школ, но большинство учеников могли воспользоваться более или менее внушительным собранием только по достижении ранга кашима, дававшего им право посещать библиотеки Императорских академий.

Книги, и без того немногочисленные, были очень уязвимы: их могли разрушить наводнения и пожары, изгрызть крысы или пожирающие воск черви. Но еще больше страдали они от войн и неразумных действий правителей.

Когда император Мапидэрэ повелел сжечь все книги, которые показались ему ненужными в новой империи, это стало беспрецедентной катастрофой для ученого мира. Хотя он и распорядился уничтожить не вообще всё, а сохранить по одному экземпляру каждого труда, на практике это зачастую отнюдь не было решением проблемы, как могло показаться на первый взгляд.

Каждый экземпляр любой книги классиков ано был уникальным: он содержал комментарии и аннотации не одного поколения ученых; по мере того как копии переписывались от руки, неизбежно накапливались ошибки и исправления. Так, например, фрагмент «Трактата о нравственности» Кона Фиджи, найденный в древней усыпальнице, содержал такие истории о Единственном Истинном Мудреце, которых более не было нигде, а рукопись труда Ра Оджи «Учение в радость», хранящаяся в придворной библиотеке древнего Мэташи, включала эпиграммы, не вошедшие в другие копии. Исполняя приказ нового императора, чиновники не мудрствуя лукаво выбирали экземпляры для сохранения практически наугад, а это означало, что не содержащиеся в данном варианте отрывки сочинения, равно как и иные трактовки древних классиков, были обречены на гибель в огне.

Однако утрачено было не все. Солдаты и чиновники Мапидэрэ оказались попросту не в силах добраться до каждой книги. Образованные люди во всех Семи государствах Тиро – да, в том числе и в Ксане, правителем которой изначально был Мапидэрэ, – сопротивлялись как могли. Книги передавали доверенным слугам, уезжающим в далекие края, закапывали под древними деревьями-пагодами, укрывали под слоем золы в жаровнях храмов, маскировали под настенные гобелены или ковры, зашивали в подкладку одеяний, прямо на глазах (и под самым носом) у городской стражи вывозили контрабандой на повозках золотарей… Любящие знание мужчины и женщины, чиновники и простые служащие, не способные смириться с мыслью об уничтожении прошлого, даже неграмотные крестьяне и солдаты, преклонявшиеся перед магией логограмм, шли на немалый риск (невыполнение императорского приказа каралось штрафом, тюремным заключением, а иногда даже смертной казнью), пряча хрупкие творения возвышенных умов от цензоров Мапидэрэ.

После восхождения на трон императора Рагина и основания династии Одуванчика ученость и образование в Дара расцвели, словно нежные цветы после суровой зимы. Спасители книг стали обнародовать свои сокровища, и со временем древние академии вернули значительную часть прежних библиотечных коллекций. Но многие из спрятанных книг, увы, так и не обнаружились: они были украдены ворами, погибли от естественных причин или просто остались лежать в забытом тайнике, словно орехи в кладовой, где белка делает запасы на зиму. Подобно редким птицам, вымершим в результате бездумной охоты, часть трудов древних классиков исчезла навсегда: все существующие их экземпляры погибли от рук цензоров Ксаны или сгинули в войнах, последовавших за Принципатом. Огненная катастрофа Мапидэрэ оставила на литературном наследии Дара глубокий и незаживающий шрам.

Монахи и монахини, поклоняющиеся Руфидзо Исцелителю, считали своим долгом лечить эту страшную рану, нанесенную разуму мира. Они странствовали по Островам, разгадывая тайны сокровищниц, где нашли приют литературные изгнанники, спасали шелково-восковых беглецов из мусорных куч и обгоревших развалин, за большие деньги выкупали скрученных в свитки заложников у пиратов и расхитителей гробниц.

– К моменту своего обнаружения многие книги оказались сильно повреждены, – сказал