Великая Река: Долгое лето - Токацин

Некромант бесшумно вышел из залы. Фрисс растерянно посмотрел на чашу и пожал плечами. «Волшебное зеркало, показывающее всё на свете…» - недоверчиво усмехнулся он. «Ну да чего не увидишь, когда надышишься ртутью… И всё-таки интересно, что оно может показать…»

- Покажи мне будущее, Вимласот, - прошептал Речник, прикасаясь к глазам стеклянной змеи. Его сердце замерло на миг и гулко забилось в ожидании чего-то невероятного.

Вязкий металл россыпью серебристых шаров выкатился на каменное блюдо и растёкся дрожащими лужицами, постепенно сливаясь в зеркальную поверхность. Живое серебро заполнило чашу и зажглось изнутри белым пламенем с зелёными сполохами. Оно источало жар, и Фрисс поневоле прикрыл глаза рукой, но не отвёл взгляда от зеркальной глубины.

Он видел уже когда-то эти округлые стены в иссиня-чёрной чешуе, массивную гроздь сияющих трубок, похожую на кисть семян Высокого Ясеня, неистовый свет, волнами бьющийся о непроницаемые преграды, ощущение страшной силы, от которого дрожали кости и загорались перед глазами белесые пятна. И Древний Сармат в чёрной броне рядом с этой штуковиной не казался огромным.

Фрисс уверен был, что это Гедимин, - он много раз видел, как сармат так же склонялся над разными жуткими штуками, и знал, что сейчас его глаза горят азартным огнём. Он обхватил гроздь смертоносных «семян» одной рукой, прижимая к груди. Фрисс видел, как стекает каплями со скафандра чёрный фрил, проступает слой золотистого ипрона – и течёт по сияющим стержням, умеряя их сияние. Второй рукой сармат медленно и осторожно разделял трубки, отводя их друг от друга. Сплавившиеся крепления расходились в стороны неохотно. Точными ударами Гедимин выбивал иссиня-чёрные трубки из оплавленных «гнёзд», и они поднимались наверх. С каждым выбывшим стержнем сияние становилось тусклее. Сармат убрал руку и отодвинулся, разглядывая что-то на краю огромной «грозди». Одна из серебристо-белых трубок неровно вспыхивала и медленно, но верно оплавлялась. Металл капал с неё, на лету превращаясь в белый дымок. Сармат очень медленно просунул оплавленную золотистую руку между этой трубкой и соседними. Крепления хрустнули под бронированными пальцами, и раскалённое «семя» оказалось в руках Гедимина. Очень медленно он отодвинулся от «грозди», и Фрисс увидел внизу, чуть в стороне от сармата и прямо под висящими трубками, чёрный провал. Сияние стержней из белого стало зелёным, от него резало глаза, но жаром от них уже не веяло, и Речник убрал от лица ладонь и затаил дыхание, глядя на кусок светящегося металла в руках сармата. Древний держал опасную штуковину меж ладоней и медленно опускал её к яме у своих ног. Ипрон капал на белый металл, и из-под золотого слоя проступал серебристый.

Гедимин отпустил трубку, и она беззвучно канула в провал. И тут же ярчайшая вспышка опалила Речнику глаза. Он не успел отвести взгляд и сквозь пелену неудержимых слёз видел, как раскалённые добела осколки разлетаются из ямы. Чёрно-золотистая фигура на её краю пошатнулась и шагнула назад. Белые осколки впивались в мягкий жёлтый металл и вспыхивали, рассыпаясь в пыль. Сармат прижал руку к пробитой груди и тяжело осел у стены, привалившись к ней спиной. Плавящийся металл стекал по дрожащим пальцам… всего мгновение – потом тело содрогнулось, голова сармата запрокинулась, и Фрисс увидел расплывающийся тёмный щиток над глазами, стекающий крупными каплями по вискам. Серебристый знак на шлеме – символ затерянной станции – задрожал и расплылся в лужицу. Свет тускнел, и всё таяло во мраке, только красные сполохи мелькали перед глазами Речника, да болели обожжённые глаза… Он глухо застонал и вцепился в края чаши.

- Гедимин! Как же так… как же… ты же не можешь… ты же не умер, нет… - Речник крепко зажмурился и ударил кулаком по камню. – Гедимин…

Его удар пришёлся по неожиданно прочному гребню на змеиной голове. Резкая боль в ушибленной руке привела его в чувство. Фрисс растерянно замигал, глядя, как ртуть проворно утекает в змеиную пасть.

- Гедимин… - Речник стиснул зубы и замотал головой. – Вайнег бы побрал все ваши мороки! Он никогда не умрёт, ясно тебе, порождение гнилых болот?!

Никто не ответил ему. Фрисс не чувствовал тут никого – ни живых, ни нежити, ни богов, ни призраков. Зеркальные глаза змей отражали крохотную фигурку Речника в истрёпанной броне, со спутанными волосами и безумным взглядом.

- Постой, Вимласот, - покачал головой Фрисс, прикасаясь к змеиным глазам. – Теперь понятно… ты взаправду всё видишь… Покажи мне, что будет с Рекой!

Россыпь серебряных шаров раскатилась по дну чаши, быстро сливаясь в одну большую лужу. Синие и зеленоватые блики замерцали на краях зеркала. Видение было смутным, как отражение в неспокойной воде. Фрисс видел человека в начищенной до блеска броне, серебристая меховая мантия укрывала его плечи. Он стоял к Речнику лицом, почтительно сложив руки перед грудью. Фриссу не привиделось – рук было четыре. Лицо дрожало и расплывалось, и Речник досадовал на текучую ртуть и никак не мог вспомнить, где он видел эти широкие скулы, и слегка раскосые глаза под тяжёлыми веками, и округлый подбородок… Кто-то стоял перед склонившим голову незнакомцем, и в руках он держал вещь, которую Фрисс узнал с первого взгляда – серебряный венец Королей Реки. Этот незнакомец был одет в красноватую речную броню, из-под блестящего шлема с плавниками выбивались седые волосы. Лица Речник не видел.

Седой воин поднял венец и медленно возложил его на голову четырёхрукого. На миг зеркало перестало рябить, и Фрисс увидел на правой кисти Речника россыпь мелких шрамов. Он вздрогнул и поднёс свою правую руку к зеркальной глади. Он не ошибся – там, в серебристой глубине, стоял он сам и посвящал зелёноглазого воина с четырьмя руками в Короли Великой Реки. И между Фриссом и седовласым Речником был не один год и даже не двадцать…

Ртутное зеркало потемнело, как Река под сильным ветром. Фрисс выпрямился. Что-то больно сжало виски, глубоко под глазницей как будто размеренно били молотом о наковальню. «Ртуть…» - поморщился Речник, запоздало поправляя бесполезную повязку на лице. «Что же я скафандр не надел-то?!»

- Кто это? – спросил он, глядя в зеркальные глаза полупрозрачной змеи. Она, как и следовало ожидать, промолчала. Ртуть мелкими каплями скатывалась в змеиную пасть, унося с собой все ответы.

- Так… - Фрисс потёр висок, собираясь с мыслями, но нарастающая изнутри боль очень мешала ему. – Ещё один раз… Покажи, Вимласот… покажи, что будет с Кессой, Чёрной Речницей!

Единственный ртутный шар выпал на каменное дно и разбрызгался, посеребрив тёмный